На прошлой неделе происходило очередное заседание нашей редакции, на котором обсуждались различные темы и материалы, в т. ч. и письма слушателей. Совершенно неожиданно в аудитории, где это происходило, появились двое наших постоянных авторов — Дмитрий Петров и Игорь Ефимов. Они приняли живое и непосредственное участие в обсуждение одного из материалов. Нам показалось это достаточно интересным. Поэтому предлагаем Вашему вниманию стенограмму их беседы.

Глав. Ред. — Эта интересная тема началась с того, что Олег из Нижнего Новгорода прислал нам занятную байку. Назовем это пока что байкой, потому что речь идет о фонограмме Владимира Высоцкого, которая ни нам, ни знакомым знатокам творчества поэта не попадалась, — ни в записях, ни в опубликованных расшифровках фонограмм, ни цитатой в чьих-либо воспоминаниях... Правда, мы и не претендуем на всеобъемлющие познания в творческом наследии Высоцкого. Может быть, кто-то сейчас сразу вспомнит, и узнает эту фонограмму?

"Лет 10-12 тому назад, когда еще не было практически никакой информации об А. Северном, один коллекционер-любитель из Иркутской области прислал письмо, где сообщил следующее: "В конце семидесятых у меня была фонограмма В. Высоцкого, концерт во МХАТе (она не сохранилась). На вопрос одного из слушателей, знаком ли В. Высоцкий с А. Северным, Владимир ответил: "Да, я знаком с Аркадием, но не близко. Было время, когда мы даже учились друг у друга, в частности я взял у Аркадия мелодику некоторых песен, принципы построения музыкальных фраз, тематику некоторых песен, но к сожалению у Аркадия я научился не только хорошему, но и... (так в письме — Олег) Аркадий исполняет некоторые мои песни с моего разрешения, некоторые без..." Вот и всё, что мне написал этот приятель. От себя добавлю, что он не был особенным поклонником Аркадия Северного, записями "блатняка"так особо не занимался. Хорошо было бы найти эту фонограмму В. Высоцкого, если она конечно существует. С другой стороны, этому парню из Иркутска вроде бы ни к чему было это всё придумывать..."

И. Е. — Ты знаешь, вот сейчас еще раз прочитал этот абзац и... Я где-то слышал это у Высоцкого, но безо всякого упоминания Северного. То есть, как-будто кто-то взял и вместо (вместо чего — не помню ни хрена...) подставил "Северный". Все-таки надо еще раз всё проверить, уж очень это подозрительно...

Д. П. — Пожалуй... Ну, а, главное, все же, возражение против подлинности этой фонограммы — элементарная несостыковка во времени. Высоцкий писал песни с начала 60-х, а к концу их он уже был... ну, общеизвестно. А вот Северный... Мы до сих пор все копаем, да так до конца и не выяснили — насколько он был известен в конце 60-х, да и вообще — что он успел наработать к этому времени... Так какое ж там, на хрен, "учились друг у друга"...

А про мелодику и принципы построения музыкальных фраз Высоцкий говорил, если память не изменяет, применительно к улично-блатной песне вообще, а не к конкретным исполнителям.

И. Е. — Напомни, где ты это слышал, может это мне поможет найти что-то еще...

Д. П. — Ну дык если б я помнил, — указал бы уж источник! Так, осталось в памяти, то ли из читанного, то ли из слышанного. Вот именно эти умные термины: "мелодика", "принципы построения". Не про Северного — однозначно. Скорее всего, — именно про блатные песни вообще. Или, как он еще говорил — "городской романс"...

И. Е. — Да, мне тоже именно слова "мелодика" и "принципы" запомнились...

Д. П. — В "монологах" Высоцкого на одном сайте нечто подобное было, но не про музыкальные, а про поэтические дела. Высоцкий говорил: "Эти песни принесли мне большую пользу в смысле поиска формы, поиска простого языка в песенном изложении, в поисках удачного слова, строчки". С какой фонограммы — я, естественно, не помню. Может быть — МГУ, 1980-й... Но оставим пока вопросы о достоверности. Как бы там ни было, встает интересный вопрос — говорил ли вообще когда-нибудь Владимир Высоцкий об Аркадии Северном?

Громко говоря, откроем тему, — Высоцкий и Северный!

Вообще-то, такая тема должна была встать, рано или поздно... Хотя Высоцкий и Северный — это два, можно сказать, совершенно разных мира в нашей песенной культуре. Поэтому сравнивать их вообще невозможно, — просто не в чем, их творчество никогда не оказывалось в какой-то одной плоскости. Но сравнений, слава Богу, пока никто и не устраивает (хоть и любят у нас сравнивавть несравнимые вещи!). А вот мнение такого выдающегося человека, как Высоцкий, знать всегда интересно — и о Северном в том числе...

Ну и, в конце концов, формальные точки соприкосновения у них все-таки были... Ведь известно, что Северный пел некоторые вещи Высоцкого — и в своих ранних подгитарных записях, и позже — под ансамбли. Хорошо пел, или похабил, — вопрос вкуса, и вообще отдельная тема. А в самом факте, конечно, ничего удивительного нет, — песни Высоцкого кто уж только не пел...

Правда, есть в этом деле один интересный момент, и надо на нем немножко остановиться. Дело в том, что песни Высоцкого гуляли в народе по-разному, — для многих из них чужое исполнение было просто органически невозможным... А вот, например, его ранние песни просто моментально стали народными. В чем разница? Ну, во-первых, ранние были на родную дворово-блатную тематику, и были действительно классическими Песнями. Во-вторых, магнитофонизация тогда еще не стала глобальной, и они передавались отчасти изустно, в отрыве от авторского исполнения... А вот потом у Высоцкого многие песни стали серьезными драматическими произведениями, и, благодаря магнитофонам, сделалось общеизвестным их совершенно уникальное авторское исполнение — и портить это после автора было уж просто позорно... Хотя портили, конечно. Но это так, отступление, — Северный-то как раз пел из Высоцкого в основном раннюю классику.

И. Е. — А как же "Химик"? Да и еще что-то было...

Д. П. — А что "Химик"? — одна "Разбойничья". Я ж и говорю — "в ос-нов-ном..." Впрочем, для интереса можно подобрать и список песен Высоцкого, которые исполнял Северный...

И. Е. — Но, кстати, Северный не только пел, но и говорил о Высоцком в разные периоды. Сначала у Фукса в "Радиопередаче", — то есть, текст-то этот, собственно, и принадлежит Фуксу: "Испортился блатной во всю мир. Володя Высоцкий. Все поют и поют его варианты. Ведь у него вор в песнях какой? — Благородный, волевой, отчаянный, еще и интеллигентный. Как раньше говорили — кусок интеллекта. Что-то в жизни я таких воров не видал. Ну, да ладно, все равно я его люблю за шершавость". И еще на одном: "Теперь подражание Володе Высоцкому. Я-то могу ему, так сказать, передир... ну, как это называется? — подражать. А вот пусть он попробует." И сам тон здесь был почти такой же, как в "Госконцерте". Потом на "Химике", но совершенно по другому уже: "С искренними извинениями..." ну и т .д. Тон изменился, да и за что, интересно, извинялись?

Д. П. — Извинялись, кстати, не только за исполнение "Разбойничьей", но и за свою, "О волках".

И. Е. — Не думаю. Чего бы это им извиняться еще до исполнения песни? Если бы они считали, что она плохая, то зачем было петь-то? Мне кажется более вероятным, что до них уже дошла одна запись Высоцкого, где он не очень лестно высказывался "о всяких Северных", а, может, и рассказал кто-то. Вот и решил Аркадий "запечатлеть", что ли, свое уважение к Высоцкому. Хотя, как оно было на самом деле, уже и рассказать-то некому. Вот и Тихомирова уже нет...

Д. П. — То есть ты имеешь виду, что извинялись не за песню, а самой песней — за что-то? Интересная мысль, не думал об этом... Но тут занятная штука получается! Вот то, что Северный говорил в "Радиопередаче", или про подражание — это хамством не звучит! С точки зрения своего имиджа — старого блатного одессита, это вполне логично. Ведь без оскорблений же... А вот в "Химике" — само извинение звучит хамством! Песня "О волках мне писать невозможно" — на мой взгляд такая убогая и корявая, что стыдно вообще было в ней поминать Высоцкого. Да еще поставить себя на одну доску с Высоцким в "волчьей" теме. Такой... песней!!! Молчали бы лучше... Тем более — это ж выдумка Раменского. Тогда уж до кучи надо было вспоминать, как Раменский облажал Высоцкого в песне "Был открыт в кафе просторном клуб на улице Нагорной". Но это уже выходит за рамки темы "Высоцкий о Северном".

И. Е. — Уходить от темы, ты прав, не надо и растекаться этим самым по древу тоже, но какие-то моменты надо четче обозначить и... погоди, погоди! Какой Раменский и "Клуб"? Напомни первую строку, чтоб я не искал! По-моему, это Фукса песня.

Д. П. — Я про нее не хотел говорить, потому что ее вообще не Северный пел, а Резанов. В концерте с "Чайкой". Фукс, говоришь? По-моему, он тогда с ними уже не общался, если вообще уже не отъехал. Я считал, что для этой серии концертов только Раменский старался. Да и убогий текст! Фукс бы поизящнее сделал, хотя бы с точки зрения формы и техники стиха. Впрочем, это догадки только...

Но мы что-то совсем уехали в сторону! Вроде, как собирались выяснить — что говорил Высоцкий о Северном, а не наоборот.

Да, так ты уже упомянул одну фонограмму, — кстати, единственную которую и я знаю, где Высоцкий говорит о всяких подражателях, и среди прочего следующее: "...появились всякие там Северные, вот появился такой Жорж Окуджава, он, видно, усиленно тренировался, чтобы охрипнуть..."

В фонотеке того же Олега эта фонограмма указана как "выступление в ИКТП, 1980 г, (февраль)", в других источниках, кажется, — как более ранняя. Впрочем, дата здесь не столь принципиальна.

И. Е. — А какие другие источники — нельзя ли поподробнее?

Д. П. — Чтоб я знал! Кингисепп был еще тот "любитель" Высоцкого, у него все было сборками, хрен поймешь. Ты ж говорил, что про "всяких Северных" у тебя тоже была фонограмма! Давай от твоей толкаться.

И. Е. — Давай-давай... Да не могу я найти!

Д. П. — Ну, и ладно. Мы ж не юридическое дело затеваем, чтоб на все-все — обязательно зафиксированное в протоколе. Была фонограмма, и ладно. Надо будет — уточним.

И. Е. — У меня есть только вот это: "Теперь столько есть подделок, что я сам с трудом отличаю только по каким-то маленьким нюансам. Удивительно! Есть, например, такой человек, который называется Жорж Окуджава. Он взял фамилию Булата, а поет моим голосом. Считается, что это очень несложно. Надо, дескать, выпить лишку, подышать в холодную форточку и будет уже "под Высоцкого". Это не совсем так. Я вам должен сказать, что они срывают нарочно голоса, делают их больными, а у меня голос не больной, он всегда был таким. Концерт в Долгопрудном, 21.02.80 г."

Д. П. — А вот еще интересный материал на ту же тему. Из воспоминаний Игоря Константиновича Шевцова, опубликованы http://otblesk.com/vysotsky/shevc3-.htm. Высоцкий говорил: "Мне рассказали: объявился какой-то ..., называет себя Жорж Окуджава. Во! И поет моим голосом — даже я не могу отличить! Но — хрен бы с ним — так поет-то с матом! Я никогда не позволяю себе матерщины в песнях!"

Ну, и наконец, — монолог самого Владимира Высоцкого, опубликован в "Народной библиотеке Высоцкого", http://vysotsky.zvuki.ru/readroom/monolog. Правда, о Северном там ни слова. Но есть ответ на очень многие вопросы... Он очень большой, чтоб приводить его здесь...

И. Е. — Это не есть монолог Высоцкого, это тупая перепечатка текста из книги "Четыре четверти пути". Не монолог, потому что составитель взял куски из разных фонограмм, интервью и т.д. Собрал в кучу, все дело отредактировал сам и... получился текст, который Высоцкому не принадлежит. Поэтому, это "ответ на многие вопросы" не его, а Крылова. Еще неизвестно, что тот от себя в него добавил...

Д. П. — А может быть ты знаешь соответствующие куски в оригинальном виде — тогда давай. Потому что логика повествования как раз и идет к вопросу о подражателях. Какие-то слова Высоцкого на эту тему хорошо бы привести.

И. Е. — Ты думаешь, это так просто, что оно у меня все по полочкам разложено? Да я буду год разбирать, искать и не найду. Вот что пока есть — Навои, июль 1979 г.: "... последнее время стали так много подражать и так здорово, что я сам не отличаю, где кто поет. И иногда делают так: вот, предположим, слушаешь пленку — там тридцать вещей, из них три мои, а двадцать с чем-то не мои. Я сам никогда в жизни никому не подражал." Еще интервью 23.04.78 г, завод "Микрон", г. Зеленоград: "...я дуиаю, что очень многие песни мне приписываются. Есть очень много подделок, большое количество. Их можно отличить, потому что они сделаны очень грубо и... Как говорится, псевдо-простота во всех этих песнях, это просто рифмованные какие-то выкрики, в основном — то что я слыхал. ... Я, к сожалению, хороших подделок не встречал. Вопрос: "Может быть, это как раз и называется у нас "ранний Высоцкий"? Может быть, это чаще подделки? Высоцкий: "Нет, ну что вы! Почему я писал... Мои ранние песни, которые можно как угодно назвать — "дворовые" или "блатные"... Ну, я считаю, что это — традиции городского романса. ... Я вам должен сказать, что мне эти первые песни, которые я писал, очень помогли и дальше, когда я усложнил и круг идей расширил. Я оставил зато — вот от первых песен — именно форму. Они помогли мне очень в поисках формы".

Д. П. — Это все интересно, конечно... Но хорош именно рассказ про одесский толчок и Жоржа, который приведен в этих "монологах Высоцкого": "Однажды в Одессе, на "толчке", я видел человека, который стоял за громадными стопами пленок — его из-за них почти не было видно — и торговал "моими" песнями. Так в этой пленке из тридцати пяти песен было примерно пять вещей, которые пел я, а остальные тридцать пел какой-то другой человек, которого звать Жорж Окуджава. Он, значит, взял себе фамилию Булата и поет, стервец, моим голосом, при этом старается петь и мои, и булатовские песни. Поет настолько похоже, что поразительно". Или он тоже далек от первоисточника?

И. Е. — Да не знаю я!

Д. П. — Вот такие есть интереснейшие материалы, ответ на многие вопросы... и порождение новых... Во-первых, любопытно, — почему Высоцкому так "запал в душу" именно Жорж?

И. Е. — А, по-моему, абсолютно понятно почему — из-за фамилии. Высоцкий очень трепетно относился к Окуджаве Булату и неоднократно в разные годы подчеркивал свое уважение к нему. Больше такого уважения не было ни к одному "барду". Он вообще на такие оценки был скуп. И вдруг — Жорж! Тем более, что песни Булата Жорж пел, действительно.

Д. П. — Но он не самый, так скажем, известный исполнитель 70-х... Просится парадоксальная, на первый взгляд, мысль — Высоцкий не был знатоком левомузыкального магнитного мира, хоть и являлся самым ярким его представителем.

И. Е. — Хм-м-м... Знатоком-то он не был, но прекрасно знал и любил фольклорные песни и исполнителей, их певших. Кстати, есть его письмо к Шемякину в Штаты, вместе с которым он отправил тексты песен 20-30-хх гг, для передачи их Димитриевичу, чтобы тот использовал их как-то, а — нет: "Пусть хоть в русских кабаках поют". Он знал лично Алешу. Любил Лещенко, Вертинского, т. е. вкус-то у него был. Не любил "бардов", кроме Окуджавы. Что-то принимал у Кукина и еще у пары авторов. Помнишь: Лобановского ему поставили, а он: "выключи".

Д. П. — Вот то-то и примечательно! Фольклор любил, Димитриевича, Лещенко... а современный блатняк был ему неинтересен! Не то чтобы тут снобизм, или он себя выше этого считал... Хрен знает, можно долго философствовать. Я специально не стал развивать этой темы. Скажем так — Высоцкий — явление более широкое....

И. Е. — Ему где-то задали вопрос "Ваше отношение к бардам и менестрелям?" Он ответил, что "я к ним никак не отношусь". А дальше что-то о том, что их сейчас до хрена развелось и они его никак не интересуют. Хотя, по-моему, он имел ввиду авторскую песню.

Д. П. — Эдак мы опять отъезжаем от темы. Мы ж про блатняк. А авторская песня-то тут, вроде, и не при чем. В ней-то как раз никто под Высоцкого не косил!

Продолжу мысль: ведь по-настоящему, Высоцкий — явление не только культуры магнитного андеграунда, а гораздо более широкое. Это лишь благодаря нашей советской жизни он в значительной степени оказался там; но сам Высоцкий себя с этим миром, конечно, не отождествлял... И вполне мог и не иметь к нему особого интереса. По крайней мере, он не был филофонистом, хоть с творчеством различных наших авторов-"бардов" и был знаком. Ну, а про многих знал, значит, лишь понаслышке. Вот так и зацепился, видать, у него этот несчастный Жорж. Между прочим, все, кто хоть раз слышал этого исполнителя, знают — с Высоцким общего ни на копейку! А ведь тех, кто действительно реально косил под Высоцкого — хватало еще с 60-х! Что и понятно: соблазнительно простая мысль — затошнить хрипотой, и вроде — изобразил "блатной стиль". Это ж, кстати, и до сих пор в шансоне работает... Так что таких липовых "Высоцких", наверное, можно было найти в каждом городе.

И. Е. — Ну-ка, ну-ка, назови кого-нибудь так сразу? Я кроме Резанова никого не вспомнил. У Николая Серафимовича я имею в виду, конечно, только хриплый голос, а не все остальное...

Д. П. — Ага, вот счас прямо и назову. Сам мне всю дорогу доказываешь, что с "шестидесятниками" сплошной бардак, ничего четко нельзя идентифицировать. Просто помню — были записи всяких "хрипатых". Думаю, все это помнят. Так что имена особо не прибавят ничего...

А вертаясь к несчастному Жоржу... Видать, Высоцкий все-таки от недостатка информации определил его в главные подражатели. Но ведь были и те, кто действительно здорово имитировал; Оршулович-Сорокин, например, — правда, это было уже в конце 70-х. Кстати! Уж не его втюхали Высоцкому за Жоржа? вот он действительно делал голос один к одному, и при этом песни Высоцкого вперемешку с различным самопалом!..

И. Е. — Почти уверен, что нет! Во-первых, по-моему, все-таки Сорокин начал это петь где-то в 1980-м уже. Ерусланов и Коцишевский сами толком не помнят... Мое мнение — 1980. Тогда же и Шандриков был в его исполнении.

Д. П. — Что касается Сорокина: абсолютно точно в 1979 в фонотеке Кингисеппа записей Сорокина было уже много. Первая, что я записал, была какая-то сборка — часть под две гитары и аккордеон, часть — под приличный аккомпанемент. Вот там и были ранние песни Высоцкого, плюс как раз самопал его голосом. Типа "Летит по небу самолет, а в нем задроченный пилот". Запись никак не позже 1978-го.

И. Е. — По-моему у меня есть эта бобина, но я всегда считал, что она позже. И голос на Высоцкого там непохож... "Пилот" точно есть, а вот Высоцкого не помню.. Хотя, может, это разные записи. Впрочем, в записях Сорокина я особо не разбираюсь, потому поверю твоей уверенности и спорить не буду. Пусть будет конец 70-х.

Д. П. — Ну, ты заставил задуматься... Может, действительно разные записи? "Пилот" сделан здорово под Высоцкого, я даже по приколу многим ставил — вот, мол, какая пошлятина есть у него. Тоже, значит, я руку приложил в свое время, каюсь... А датировка... Я слышал в 1979, но поскольку тут сборка — посчитал, что уж запись сделана по меньшей мере год назад... А может, и нет, — значит, 1979. Тогда, конечно, вряд ли Высоцкий, говоря про безобразных подражателей, мог иметь в виду записи Сорокина. Впрочем, все это догадки... О Сорокине Высоцкий, насколько нам известно, никогда не упоминал, — наверное, он и не знал имени этого имитатора... И это тоже говорит о том, что Высоцкого в те времена уже не особо интересовала культура магнитного блата. Он ведь точно так же ни разу не говорил еще про одного известного исполнителя, который, правда, и не стремился его имитировать... Но в народном мнении все равно обзывался "Высоцким"! Это — Владимир Шандриков. Историй про то, как его записи шли за Высоцкого — предостаточно; иногда народ просто заблуждался, а иногда — под лейблом "Высоцкого его впаривали муз. фарцовщики... А потом его вообще стали называть "Омским Высоцким"! Где-то в самом конце 70-х... Судя по всему, до Владимира Семеновича все это "безобразие" не доходило, или ему просто было тогда уже не до этого...

И. Е. — Так откуда он бы его знал... Я сам Шандрикова гитарного уже услышал после смерти Высоцкого — там где он поет его памяти. А с "Чайкой" Шандриков совсем по-другому слушается...

Д. П. — Не совсем так. То, что записи Шандрикова с "Чайкой" впаривали за Высоцкого уже в конце 1977 года — сам свидетель. Да и цитатка из Северного "Володя Шандриков не знал подобной драмы, ведь он в Одессе за Высоцкого идет". Мог Высоцкий его слышать... если б интересовался! О чем я выше и говорил...

Ну, ладно! — а что же Северный?! Мы тут все о подражателях... хотя, да, Северного Высоцкий тоже записал в подражатели. Но подражатели — это несколько другая тема... Вряд ли можно сказать, что Северный в чем-то подражал Высоцкому.

А учитывая то, что к концу 70-х Северный стал в Союзе фигурой уже известной, надо думать, что и Высоцкий мог слышать его записи. По идее, он и должен был бы оценивать Северного не как подражателя, а как артиста "одесского жанра", — но об этом можно только гадать...

Наверное, о существовании Аркадия Северного Высоцкий тоже услыхал раньше, чем познакомился с его записями. А так как Аркадий таки да, пел его песни, — вряд ли о нем у Высоцкого могло быть хорошее мнение... Думаю, что когда Высоцкий услышал записи Аркадия, (тем более — со своими песнями), — в этом мнении он мог только укрепиться.

И. Е. — Высоцкий был у Толмачева не раз, а у того писался Северный, в т. ч. "Передача", где Аркадий, по сценарию Фукса разумеется, несколько развязно говорит о Высоцком. Вполне возможно, что Высоцкий именно здесь и услышал его впервые.

Д. П. — К тому же Северный украшал его песни такой одесской кучерявостью, что самые серьезные вещи там звучали как балаган и пародия. Впрочем, нам-то не пристало упрекать Аркадия, — все-таки человек искал, экспериментировал...

Но ладно, Бог с ним, с этим музыковедением! У Высоцкого могли быть и более прозаические причины для негатива. И вовсе не из-за "авторских прав" — в советское время были другие заморочки...

И об этом есть еще один, крайне интересный фактический материал: в 1995 г. вышла книга Геннадия Внукова из Самары-Куйбышева "О жизни и звездах, о святом и вечном" (Библиотека "Ваганта", выпуски 49-51). Автор неоднократно встречался с Высоцким в различные годы, и в книге описаны эти их встречи и беседы... Во время одной из встреч Внуков предложил Высоцкому спеть фольклорные песни, а Владимир начал кричать, что (с. 76-77) "никогда не буду петь чужих песен. Хватит того, что подделываются под меня, а мне все приписывают и припоминают. Надоело! Хрипят вот, как ты, а на Высоцкого лают". И далее: "... В Ленинграде или Одессе появился какой-то идиот Аркадий Северный. Поет мои песни, "шпанские одесские" и твои, кстати, морские, или как ты их там называешь. Надо с ним разобраться, за всех я козел отпущения..." В самом конце: "Встретиться в жизни им не довелось. По свидетельству очевидцев, Аркадий Северный очень любил Володю Высоцкого. Возможно, на том свете они как раз и дружат."

И. Е. — У меня хранится беловая рукопись Внукова 1991 года. Там все описывается немного по-другому:

[b]"Четвертая встреча — ТЕРРОР — 1968 года" : "Он как воскликнет: "Никуда я не поеду! Хватит! Поеду к Никите Сергеевичу пожалуюсь!!!! Кто бы, где-то не спел — все Высоцкий и Высоцкий. Все валят на Высоцкого, всю грязь. Да и твои песни, как ты говоришь, Второго Фронта, уже поет какой-то МУДАК — Аркадий Северный. Хватит, отпелся Высоцкий, все на меня — НАДОЕЛО!!! Нажалуюсь Никите Сергеевичу!" ... Но все же я успел задать второй вопрос: " Володя — а кто такой Аркадий Северный, и где он поет??" Высоцкий: "Я же сказал какой-то МУДАК, где-то в Одессе или в Питере поет все блатные, дореволюционные, тюремные, лагерные, Одесские песни и даже мои, но все приписывают мне. Он же напел и все твои ВТОРОГО фронта, а мне за всех попадает. Поеду к Хрущеву — нажалуюсь!"

И далее: "Очевидно в тот вечер ОН получил от кого-то с одной ИЗ ЧЕТЫРЕХ площадей, хороший "втык", поэтому и выскочил из театра "ошпаренный". Поэтому и вырвался ЕГО гнев наружу, поэтому ОН и заорал — мудак (Аркадий Северный), СоВЕЙский человек и серятина, я и пр., о чем я писал выше. ... Теперь я верю, что ОН тогда поехал к Н. С. Хрущеву." А той концовки, что в книге — нет...[/b]

Д. П. — Действительно — информация неординарная! Наверное, исторический анализ насчет 1968 года, и Никиты Сергеича, надо пока оставить — не в анахронизмах дело. Интересным выходит сам принципиальный подход Высоцкого к этим делам! Ведь общеизвестна другая история, рассказанная И. Кохановским. Про ту знаменитую статейку "О чем поет Высоцкий" (в 1968 году, кстати). Хоть опровержения не напечатали, но, по воспоминаниям Кохановского, все же сыграло на руку, что авторы лажанулись, и приписали Высоцкому чужие "крамольные" песни. Вообще, магнитная анархия — хорошая отмазка...

И. Е. — Кстати, было еще и письмо Высоцкого в ЦК. Оно как-то убедительней воспоминаний Кохановского. Текст его был опубликован.

Д. П. — Письмо — письмом, но у Кохановского интересно другое. Именно то, что едва прочитав статью, он радостно закричал — "Васечек, они прокололись!" То есть — немножко другая тема, совсем не похоже на это — "за всех я козел отпущения"... Ну да, так реагировал Кохановский, а не Высоцкий; но прецедент-то был создан. Наверное, в дальнейшем Высоцкий не должен был бы так болезненно реагировать на "подражателей"; ну, не на самих подражателей, а на то, что ему шьют чужие "грехи"...

И. Е. — Вот что я еще нашел: "Летом 1968 г. я был в Москве — приехал в отпуск. В один из дней звонит Володя и спрашивает, читал ли я сегодняшнюю "Советскую Россию". "Нет — говорю, — не читал. А что там такое?" — "А там, — говорит Володя, — жуткий материал про меня..." Статья называлась "О чем поет Высоцкий?" Ее основная мысль сводилась к тому, что он якобы издевается надо всем "чем гордится коллектив"... И одной из гланых "статей" обвинения была цитата — припев из песни... Ю. Визбора "зато мы делаем ракеты" и т. д. И у него был очень сложный период после этой публикации... И вот в таких ситуациях он всегда умел смотреть на все с большой долей иронии". Февраль 1988 г., "Живая жизнь", М., 1968, с. 62.

Д. П. — По-моему, цитатами мы всех уже замучали. Общий смысл ясен, и ладно. Но дополнительные материалы все равно надо искать. Попробуй ты, я сейчас не могу, весь трафик в этом месяце уже на порнуху извели, гады...

Глав. Ред. — В общем, подведя итог... Никакого вывода. Вопросов получилось больше, чем ответов. А если еще вернуться к тому, с чего мы начали, да сравнить... Впрочем, умный вывод тут не особо и нужен. Может быть, все это ничего особенного не добавит ни к образу Высоцкого, ни Северного... Но разобраться — как там было на самом деле, все-таки хочется. Слово за знатоками...