Об авторской песне часто говорят, что она личная, камерная, что поющий и слушающий должны видеть глаза друг друга, что она не для толп и стадионов. В прежние времена эти разговоры напоминали бессмертное "зелен виноград": никто бардам стадионов и не предлагал. Позднее, в эпоху ранней перестройки, бойкие "продюсеры" подтвердили этот тезис экспериментально: концерты бардов в Лужниках и Измайлове оставили тягостное впечатление. Но нет правил без исключений. Вот уже больше четверти века в первые выходные июля на живописном берегу Волги между Самарой и Тольятти проходит фестиваль авторской песни, собирающий десятки тысяч слушателей.

Официальное название этого феномена — туристский фестиваль авторской песни имени Валерия Грушина (в обиходе — "Грушинка"). Каждый, кто был там, знает историю о том, как в 1967 году в Саянах погиб, спасая детей, куйбышевский студент Валерий Грушин — заядлый турист и страстный любитель песни, которую при его жизни никто еще не называл авторской. И как его друзья решили, что лучшей памятью о нем будет песенный туристский слет. Этот слет, прошедший в первый раз в сентябре 1968 года (за 11 месяцев до знамени того Вудстока), буквально за пару лет по масштабам и представительности разросся до всесоюзного фестиваля. Приглашения его оргкомитета неизменно собирают в Самарской Луке сливки бардовского цеха (хотя ни за выступления, ни за работу в жюри здесь ничего не платят). В этом году на Грушинском выступили Виктор Берковский, Борис Вахнюк, Александр Дулов, Вадим Егоров, Алексей Иващенко и Георгий Васильев, Юрий Лорес, Олег Митяев, Вадим и Валерий Мищуки, Леонид Сергеев, Александр Суханов, Владимир Туриянский, Галина Хомчик, Борис Щеглов и другие авторы и исполнители (постоянного гостя Грушинки Александра Городницкого отказаться от поездки заставил только острый приступ зубной боли). Вахнюк и Дулов стали еще и руководителями "творческих мастерских" — своеобразного семинара для молодых авторов.

Фестиваль, возникший как встреча близких друзей, ныне поражает размахом и организационной мощью. В дни Грушинки удлиняются идущие в Самару дальние поезда и назначаются дополнительные электрички жигулевского направления. Финансовую и организационно-техническую помощь фестивалю оказывают городская и областная администрации, Приволжский военный округ, местное отделение Российского союза молодежи. Среди спонсоров Грушинки — "Инкомбанк", АО "Логоваз", "Автоваз-банк", "Инженер-банк", "Русская недвижимость", ряд самарских заводов и коммерческих структур. Главный концерт нынешнего фестиваля открыл своим приветствием представитель президента РФ по Самарской области Юрий Бородулин.

Привлечение столь мощных сил необходимо: ведь нынешний, XXI Грушинский собрал по оценкам организаторов (регистрации и точного учета здесь никто не ведет) от 60 до 80 тысяч человек, а в иные годы бывало и до 130. На фестивальной поляне встретились представители более чем 200 городов, граждане США, Англии, Германии, Испании, Финляндии, Канады и большинства бывших советских республик. Между тем Борис Кейльман (друг Валерия Грушина и бессменный председатель оргкомитета фестиваля) по-прежнему воспринимает всех участников как тесную дружескую компанию с общими ценностями и взаимной симпатией.

Надо сказать, в таком восприятии есть доля истины. Грушинский — уникальная возможность для любителей авторской песни из разных городов (а теперь и стран) встретиться всем вместе. В то же время чуть ли не стотысячный лагерь не может жить по законам маленькой компании. Например, оргкомитет заранее завез на фестивальную поляну закупленные в ближайшем лесничестве дрова и колышки для палаток (хотя значительная часть "грушинцев" пользуется примусами и палатками с фабричным каркасом, остальных все же слишком много для местной растительности). Первым приезжающим дрова выдавались бесплатно. Дармовщину брали с запасом — тем более, что обильные дожди, многолюдье и тяжелый транспорт быстро превратили поляну в грязевое море и запасенную древесину стали использовать для разного рода гатей и загородок. Вскоре ресурсы оргкомитета иссякли, а гости все прибывали. Тогда лесники наладили подвоз дров, продавая их уже за наличные. Проблема была решена, но сразу же возникла масса претензий: почему соседям дрова дали так, а с нас содрали деньги? Аналогичные конфликты возникали вокруг разрешений на въезд на поляну личного и арендованного транспорта, права стоять в лесу и т. п. И во всех случаях дело было не в "коммерциализации" как таковой, а именно в ее неуклюжести.

Там же, где товарно-денежные отношения как бы предполагались заранее, все происходило как нельзя более гладко. Дело в том, что Грушинский — это еще и крупнейшая в стране ярмарка всего, что имеет отношение к авторской песне. На поляне можно найти любой "тематический" товар, от песенных сборников, кассет и лазерных дисков до гитарных струн, значков и пластиковых эмблем-нашивок. Впрочем, здесь торгуют и просто сувенирами, туристским снаряжением, ксивниками, часовыми ремешками; в последние два года прибавилась торговля свежим хлебом, прохладительными напитками, овощами, шашлыками... Если так дальше пойдет, на Грушинский скоро можно будет ездить с кредитной карточкой вместо палатки и продуктов. В свое время организаторов несколько коробило это половодье торговой стихии (ведь песенное братство и костровая романтика тогда противопоставлялись "мещанству" и "продажности"). Торговлю то запрещали, то ограничивали, но — "гони природу в дверь..." Впрочем, на самом деле торговые ряды стали частью художественной программы фестиваля: продавцы и покупатели благодарят друг друга, перебрасываются шутками, иногда разыгрывают маленькие представления — одно слово ярмарка. Кроме того, это еще и знакомство с книжными, магнитофонными и прочими новинками. И скудость торгового ассортимента вызывает такое же недовольство, как нехватка талантов в концерте.

Об этом последнем — разговор особый. Дело в том, что в клубах, среди "матерых" поклонников авторской песни концертную сторону Грушинки принято ругать. Обычное резюме таких разговоров: Грушинский выродился, на нем преобладает серость, дешевка, а то и просто песни, не имеющие отношения к жанру. (Правда, все "принятое" подлежит здесь неукоснительному вышучиванию — и в этом году чуть ли не самый популярный на фестивале значок вопрошал: "НА ФИГА ПРИЕХАЛИ?".) Надо сказать, некоторые основания для такого отношения есть. Грушинский — пожалуй, единственный фестиваль КСП, на котором присутствует значительное количество (по оценкам социологов — 30-40%) людей, впервые попавших на такое мероприятие. Сюда приезжают пэтэушники, кришнаиты, скауты, лоточники, монахи, безработные... Понятно, что вкусы столь разношерстной публики чрезвычайно различны. А в результате на поляне вовсю звучат — как с магнитофонов, так и живьем — не только рок или "Харе Кришна", но и самая низкопробная советская попса. Мало того — на отборочные прослушивания приходят исполнители того же репертуара. ("Это даже не плохо, это — нечто потустороннее!" — высказалась в отчаянии Ирина Алексеева, директор Московского центра авторской песни и член одного из отборочных жюри Грушинского фестиваля.) Разумеется, стараниями мэтров подобное творчество до главной сцены не доходит, но свое дело делает — сбивает планку, искажает восприятие членов жюри, да и просто создает толпу, через которую многим интересным авторам трудно или просто неохота пробиваться. (В частности, в этом году отказались от участия в конкурсе, ограничившись небольшим сольным концертом на одной из малых сцен, Зоя Ященко и Олег Заливако — прекрасный авторский дуэт, уже завоевавший известность среди московских любителей песни.)

Борис Кейльман, правда, сказал, что "мы извалялись в грязи по уши, как поросята, но отмыли души" — имея в виду, что тяжелые погодно-дорожные условия нынешнего фестиваля избавили его от такого наплыва случайной публики. Но эти слова — лишь свидетельство огромной занятости председателя оргкомитета, не позволявшей ему просто пройтись по фестивальной поляне и послушать, где что поют. Может быть, "приблудных" и вправду не было, пока разверзались хляби небесные, но как только погода хоть немного смилостивилась, поляна Грушинского огласилась привычным репертуаром. А поскольку носителей подобной эстетики всегда отличает неукротимое желание перекричать (соседей, сцену и весь мир), то временами казалось, что ничего другого на всем фестивале уже и нет.

(Заметим: и если бы чужеродность этих людей выражалась только в эстетике! Вашему корреспонденту неоднократно доводилось слышать диалоги, состоящие из почти чистой матерщины, причем присутствие женщин и детей никак не влияло ни на лексику, ни на громкость. Девушка с нашей стоянки вернулась с Волги с пропоротой резиновой лодкой: кто-то из попавшейся на пути компании пьяных подонков, не останавливаясь, ткнул ножом. После такого уже не удивляешься, что на фестивале постоянно дежурили около 120, а в отдельные моменты — до 200 бойцов самарского и тольяттинского ОМОНов, что ими задержано 86 человек за административные правонарушения и 1 — за кражу. Впрочем, по словам командира тольяттинцев, если бы в его городе было такое соотношение частоты и тяжести нарушений и численности населения, весь ОМОН бы давно уволили бы за ненужностью. Грушинский продолжает быть местом повышенной концентрации порядочных людей, но уже только повышенной, а не стопроцентной.)

Но вернемся к песням. Несмотря на предубежденность завсегдатаев, несмотря на отчаяние самих членов жюри им и на этот раз удалось, в конце концов, составить вполне приличный список лауреатов фестиваля. Ими стали "полные" авторы Андрей Кучумов (Ульяновск) и Степан Петросян (Москва), авторы музыки Елена Настасий (Волгоград), Раиса Нурмухаметова (Нижневартовск), Сергей Труханов, Владимир Щукин (оба — Москва) и два питерских ансамбля — дуэт Валерии Авдеевой и Павла Пашкевича и трио "Восток" в составе Александра Свистунова, Дмитрия Алексеева и Михаила Петрова. Каждое из этих имен требует отдельного разговора, здесь же уместно отметить, что среди лауреатов на сей раз не было ни исполнителей "абличительных" песен, ни откровенных хохмачей — т. е. тех, от чьего засилья сцена Грушинского больше всего страдала в последние годы. Волна моды схлынула, и люди вновь потянулись к естественным и искренним лирическим песням.

Лауреатство Грушинского не дает ни материальных благ, ни организационных возможностей. Единственное право, приобретаемое вместе с дипломом лауреата, — выступить вместе с мэтрами в главном концерте. Этот концерт, проходящий обычно в ночь с субботы на воскресенье, — кульминация фестиваля, его главное событие. Именно во время его можно видеть то, что стало символом Грушинки — Гору и Гитару. Гора — это стометровый крутой склон, сплошь покрытый тесно сидящими людьми. А Гитара — это причаленная к подножию Горы плавучая сцена в форме гитары, с грифом-трапом и парусами-задником. Концерт на Гитаре выглядит феерически: над темной водой, в окружении множества лодок — освещенные цветными софитами паруса, фигура исполнителя, а дальше, словно до самых звезд — стена человеческих лиц и сотни карманных фонариков, раскачивающихся в такт музыке. После каждой песни — залп цветных ракет, фальшфейеры, взрыв оваций и одобрительного свиста. А самые любимые поются общим хором, сотрясающим Жигули... Говорят, воздушные лайнеры (рядом расположен самарский аэропорт Курумоч) частенько делают в эти часы круг над Горой, стараясь спуститься пониже.

Впрочем, Грушинка и днем выглядит эффектно: огромная поляна почти сплошь покрыта разноцветными палатками, пологами, тентами; колышутся цветастые флаги и транспаранты с названиями городов и клубов. Между ними, на открытых местах — сплошной рой разнокалиберных мячей и воланов. Еще выше — авиамодели, мотодельтапланы, воздушный шар (правда, вертолетов с парашютистами в этом году не было). А вокруг, на Волге и в бесчисленных старицах и протоках — яхты, моторки, байдарки, виндсерфы...

Туристско-спортивное начало выражено на фестивале не меньше, чем песенное, хотя тут тоже не обходится без трений. (Многие, в том числе и мэтры давно досадуют на чрезмерное обилие всякого рода "игрищ", а туристы отвечают ядовитыми песенками вроде "Одни уходят на перевалы, другие песни о том поют". При этом те и другие ощущают именно себя полноправными хозяевами фестиваля.) В этом году в официально проводимых оргкомитетом соревнованиях по 12 видам спорта (футбол, спортивное ориентирование, семейная эстафета и т. п.) приняло участие 5400 человек. Сколько народу участвовало в играх неофициальных — на собственных стоянках и в волжской воде — не знает даже Кейльман.

...Наша соседка по купе в поезде Самара — Москва — дама совсем не туристического и не клубного вида — сразу после обмена необходимыми формулами вежливости приступила к расспросам: "На Грушинском были? Ну как там? А с погодой? А кто приезжал?.." В соседнем купе компания ребят студенческого вида переписывала в тетрадки слова и аккорды "добытой" одним из них на фестивале песни Александра Иванова — интереснейшего калининградского барда, никогда, насколько мне известно, на Гитару не выходившего...

Грушинский фестиваль так просто не кончается.