ДЕНЬ ПЕРВЫЙ

Здесь нет комаров. Вместо тумана — густой дым от тысяч костров. И палатки, палатки, палатки... В прошлом году здесь было полмиллиона человек. В этом ожидают около 700 тысяч. (По официальным данным на Грушинский фестиваль приехали 140 тысяч. Ред.)

Битком набитые электрички опустошаются на полпути между Тольятти и Самарой. На платформе стоят люди в форме и проверяют сумки у особливо подозрительных личностей. Затем толпа делится на две части: кто-то пускается по только что построенной лестнице, а те, кто не ищет легких путей, по старинке скатываются с крутого песчаного склона. Люди, бывавшие на "Груше" неоднократно, заявили, что если я не спущусь с этой горы пешком, то не прочувствую весь дух фестиваля.

Все, что я знала о "Груше" до вчерашнего дня, сводилось к нескольким фразам. Здесь собирается куча людей с палатками, и они ночи напролет пьют (хотя на фестивале действует сухой закон) и поют. Здесь царит атмосфера всеобщей любви, можно затусоваться в любой лагерь, и тебя там примут как родного.

Атмосферу всеобщей любви я пыталась почувствовать в течение всего дня. Вечером встретилась с человеком, который рассказывал мне про фестиваль. "Ну и где же, — спрашиваю, — атмосфера всеобщей любви?". "Пойдем, я покажу тебе Грушу".

И мы пошли. Сквозь темноту и дым костров, мимо разноцветных палаток и вывесок. "Сейчас мы пойдем к Алексу. Нужно только его найти... Алекс!!! Ребят, где Алекс?" — крикнул он в темноту. Но темнота дружелюбно отозвалась: "Еще немного пройди, там справа желтая палатка". Алекс — завсегдатай "Груши". Здесь он чувствует себя как дома. Знает людей, знает артистов, знает места, знает комендантов, поэтому может ставить палатку там, где ставит ее уже много лет подряд.

Вместе с Алексом отправились на открытие XXIX Грушинского фестиваля. Пристроились, как и все, на земле на седушках (они же "хвостики", они же "подпопники", они же "пендали"), слушали довольно занудные, на мой взгляд, выступления. "Это все баловство, — успокоили меня, — настоящие барды будут выступать на сцене "Летучий Голландец".

Чего мне только не удалось услышать за первые сутки! Из магнитофонов неслись ППК, Танцы Минус, Шер — все, что угодно, только не барды. У костров пели Шахрина, Шевчука и "Машину Времени" — все, что угодно, только не бардов.

ДЕНЬ ПОСЛЕДНИЙ

Поляна и лес битком забиты палатками. Огромная Гора с тысячами огоньков на заключительном концерте. Пьяные песни под расстроенные гитары. Костры. Бессонные ночи. Жаркие дни. "Звездный гость" Шевчук. XXIX Грушинский фестиваль. Впечатлений — море, и все они очень разные.

Через год после смерти Валерия Грушина (он погиб на горной реке, спасая тонущих детей) около 500 его друзей собрались, чтобы почтить память Валеры. Таким был Первый фестиваль его имени...

Правда, основная часть приехавших даже не подозревает, кто такой был Валерий Грушин. Специально для таких на стенде вывешены фотография и "краткая биографическая справка". По моим наблюдениям, где-то половина собравшихся терпеть не может бардов. Многие не любят большие тусовки, шум, пьяные толпы. Кто-то ненавидит жить в "полевых условиях". Но все они оказались здесь, между Самарой и Тольятти. И оказались не впервые. А если и впервые, то обязательно сюда вернутся. Уж очень притягивает это мероприятие. Не всегда понятно, чем.

Много споров идет о том, что из места дружеских встреч фестиваль превратился в коммерческое предприятие, коих проводятся сотни. Правильно ли было открывать на Грушинке торговые палатки со всевозможными товарами и услугами? Ведь туризм — это в какой-то степени отшельничество, хоть и временное. Есть своя прелесть в том, чтобы притащить все нужные вещи на себе и потом какое-то время существовать автономно. Ну, в крайнем случае, сходить в магазин в ближайший поселок... А тут — перейди Поляну, и вот тебе телефон, Интернет, книги, украшения, одежда, палатки, спальники, гитары, еда, выпивка... С одной стороны, теряется важная часть туризма и одновременно происходит коммерциализация мероприятия. А с другой — ну это же так удобно: забыл что-то дома, сходил к торговым рядам — купил.

Кстати, о выпивке. Официально на Грушинском фестивале действует сухой закон. Тем не менее, все ходят немного неровно и смотрят как-то косо. При выходе из электрички милиционеры обыскивают подростков и людей с красными лицами. Ни у тех, ни у других горячительных напитков обычно не оказывается. Зато все остальные беспрепятственно проносят их в свои лагеря. Запрещена на "Груше" и продажа алкоголя. Но, естественно, на ярмарке можно купить и пиво, и водку, и коктейли в жестяных баночках. Причем надпись "алкогольных напитков и пива нет" говорит о том, что именно здесь они и продаются.

"На халяву" здесь можно поставить лагерь на Поляне, брать воду из скважин (кстати, офигенно вкусная вода!), посещать половину туалетов (есть еще платные "волшебные голубые кабинки"), а также купаться и ловить рыбу.

Купание — это то, без чего моя поездка на Грушинский однозначно бы не удалась. Существовать там можно было только купаясь по пять раз на дню, потому как жара стояла неимоверная. Был, правда, и ливень. Но к дождю здесь все относятся как к обязательному пункту программы. Мол, все нам нипочем, и никакие ливни не испортят праздника.

За порядком на фестивале ненавязчиво следили люди в форме. Говорят, они штрафовали тех, у кого в руках были бутылки с горячительным. Но этого я не видела. Зато много раз приходилось наблюдать борьбу со скинхедами. То их куда-то вели с руками за головой, то в течение получаса они стояли на коленях на траве на самом солнцепеке — опять же с руками за головой. Натворили ли чего бритоголовые парни или их мучили для профилактики, осталось тайной.

Самая странная вещь на "Груше" — это пресловутая атмосфера любви и дружбы, о которой я так много слышала перед поездкой. И все там друг другу братья, и никаких происшествий там не бывает, и никакого криминала там нет. Иногда это и так. Если перемещаться по Поляне с компанией лиц мужского пола. Тогда и правда ничего не случается. А вот от любимой привычки гулять в гордом одиночестве на время пришлось отказаться — на "Груше" это не самое приятное занятие... Еще больше я разуверилась в "атмосфере любви и дружбы", когда, вернувшись из плаванья на другой берег реки, не обнаружила любимых часов.

Каждый вечер на всех сценах проходят выступления разных исполнителей авторской песни. К сожалению, чаще всего слушать это невозможно. Достойных концертов я видела только два. Конечно, это заключительный концерт на Гитаре (сцена на воде), где выступал даже Юрий Шевчук. Тогда Гора (о ней чуть позже) по-настоящему зажглась огнями и запела в полную силу. Так, что по всей трехкилометровой Поляне разносилось: "Что такое осень? Это небо!". Еще один концерт был на сцене "Летучий Голландец". Это было в ночь на понедельник, когда основная масса обитателей Грушинской Поляны разъехалась по домам. Зрителей было мало, и концерт получился "камерным". Пели все хорошо. Душевно так. Только в сон слегка клонило.

Ни в коем случае не жалею, что попала на Грушинский фестиваль. Пусть хочется назвать его "одним большим дурдомом", пусть осточертели песни у костров, пусть надоели макароны с тушенкой. Побывать там стоило. Хотя бы для того, чтобы увидеть Гору. Когда с утра на солнцепеке люди занимают удобное место, чтобы видеть сцену, когда темнеет и Гора зажигается тысячами огоньков, когда подпевает или аплодирует артистам. Хотя бы для того, чтобы понять, что это такое — тысячи человек. Хотя бы для того, чтобы проверить наличие атмосферы любви и дружбы и убедиться, что в таких масштабах она бывает только частичной. Хотя бы для того, чтобы увидеть этот "один большой дурдом" своими глазами.

Скажу больше: я не только не жалею, что оказалась на "Груше". Если появится возможность поехать туда еще раз и соберется хорошая компания, я обязательно поеду. Зачем? Сама не знаю. Уж очень притягивает это мероприятие. Непонятно, чем...