Восточный Памир – высокогорная пустыня с абсолютными отметками свыше 4 000 метров. Как раз сюда вместе с геологами Ленинградского университета приехал в 1967 году Юрий Кукин. Приехал рабочим экспедиции.

В отряде местных – таджикских – геологов мы появились где-то под вечер. За несколько дней до нас здесь же обосновались и москвичи. Во время ужина их руководитель объявил, что утром, в шесть часов, все выходят на маршрут. На следующий день, проснувшись, я, начальник ленинградского отряда, очень удивилась, не обнаружив среди нас Юры. Оказалось, он не понял, что идут только москвичи, и отправился с ними вверх на "пятитысячник". Вернулся ближе к ночи, совсем больной. Восхождение без предварительной акклиматизации закончилось для него зверской простудой. В спальном мешке, одетый в ватник и старую ушанку, он пролежал больше недели с высокой температурой. Свой поступок Юра объяснил так: "Когда мы вышли, мне было так плохо, что уже было все равно, куда идти. И я бежал, бежал впереди всех и первым оказался на этих пяти тысячах".

После Юриного выздоровления мы отправились в Кара-Куль, в отряд геолога Э. Чернера. Добрались. Входим в киргизскую кибитку и видим: все геологи и студенты отдыхают – лежат на полу в спальниках. Юра. Поскольку был здесь новичком, тут же представился, добавив, что он автор песни "За туманом". Лишь один Чернер встал, поздоровался и пошел ставить чай; остальные, как ни в чем ни бывало, продолжали лежать, а кто-то один отозвался, съехидничав, что "За туманом" написал Высоцкий. Мол, пленку с его записью часто крутят в кинотеатре "Ватан" в Душанбе, и он сам слышал там эту песню. Не став спорить, Юра взял гитару, с которой в экспедиции не расставался и запел. Довольно скоро все убедились: перед ними действительно автор песен. И вылезли из мешков.

...Началась полевая жизнь. По утрам перед маршрутами, что всегда пролегали по горам, Юра агитировал нас есть сахар, говоря, что он быстро усваивается и дает энергию. Но все почему-то предпочитали есть мясо. Лишь Э. С. Чернер, видно из солидарности, варил сладкую манную кашу, которую только они вдвоем и ели.

В строгие, расписанные по времени геологические будни Юра вносил дух доброжелательства и какой-то легкости, невзирая на отсутствие ничтожных бытовых удобств, постоянную "холодину" и скудость пищи. И при этом никогда не отказывался ни от тяжелого маршрута, ни от какого бы то ни было неприятного дела. Далеко не каждый соглашался ощипать и сварить в казане убитую на озере гагару: из нее и перья-то с трудом вытаскиваются.

Одевался Юра Кукин более чем скромно. Зная, что на Памире холодно, он прихватил из дома пять бабушкиных вязаных кофт. Они были ветхие, у некоторых даже пришлось отрезать рукава. Изысканный туалет дополняли ватник, ушанка и старые, латанные, перелатанные джинсы.

Во время пребывания на Памире Юру часто приглашали в гости: на метеостанцию, в другие геологические партии, на погранзаставу. Юра великолепно владел вниманием любой аудитории. Вспоминается такой случай. Его попросили выступить с песнями после собрания партийной организации памирской геологической экспедиции, которое проходило в Доме культуры поселка Мургаб. Юра с гитарой вышел на сцену и начал петь. Вдруг погас свет – прекратилась подача электричества. Но в зале сохранялась мертвая тишина – продолжал звучать Юрин голос. И вот в первом ряду стали чиркать спичками, чтобы хоть как-то осветить гитару. Но тут вторгся голос завклубом: "Прекратите жечь спички, клуб сгорит!" Вот тогда-то и начали все орать и свистеть. Таджики, многие из которых вообще не понимали русского языка и смысла песен, а просто их слушали, грозились выкинуть своего клубного начальника из помещения, если тот не прекратит мешать. К счастью, в этот момент заработала электростанция и появился свет.

После концерта мы на грузовике добрались до своей кибитки и сели ужинать. Вдруг к нам вваливается старый дед с длиннющей бородой, с пакетом в руках. "Ребята, я всю жизнь прожил в Мурбаге и никогда не получал такого удовольствия. Вот, возьмите: это два килограмма кофе, все богатство, что у меня есть". Вслед за дедом подошли еще поклонники Юриного таланта, и ужин с пением продлился далеко за полночь.

Пролетели два экспедиционных месяца. Я закончила свою работу и уехала в Ленинград. Юра оставался трудиться с памирскими геологами до завершения полевого сезона.