Концертный Зал у Финляндского вокзала: Михаил Щербаков (Москва), автор и исполнитель песен: 19 октября 1995 года (чт), 19 часов.

***

Михаил Щербаков интервью не дает. Нас предупредили категорично — поэтому мы и не пытались пробиться сквозь его молчаливые принципы. В нашем распоряжении были несколько телефонных фраз, сказанных о нем Юлием Кимом.

Такая публикация не претендует на оригинальность. Ким на протяжении нескольких лет по случаю и без случая "искренне приветствует народившегося нового барда". Делает он это убедительно. И напористо. Мол, Щербаков!!! — и баста! "Михаил Щербаков очень рано и очень мощно начал. Его первые песни, которые он давно не исполняет, уже были отмечены печатью таланта — как в музыке, так и в стихе. Так не начинал ни один из мне известных бардов. Он утверждал свою собственную интонацию, личность, тему. И эти его интонация и тема оказались близки сегодня молодежи — восьмидесятникам. Он, как никто, выражает их внутренний мир, может быть не целого поколения, но значительной его части.

Сегодня это вполне сложившийся мастер, причем именно бард, в том смысле, что музыка и стихи нерасторжимо связаны. Он не сразу нашел свою аудиторию, но сейчас она у него есть, она обширна и все расширяется. А что мне нравится особенно : при всем своем романтическом миноре, он отличается развитым чувством юмора. Я всегда с огромным интересом жду его новых вещей!" [ Юлий Ким]

***

Рубрика "Черно-белый квадрат": Михаил Щербаков:

"...а в голове — шансон. А в нем — мой страх..."

***

В рубрике "Черно-белый квадрат" мы продолжаем публикацию недошедших до адресата писем, случайно оказавшихся на нашем редакционном столе. На этот раз — письмо Михаилу Щербакову. "Поработайте головой", — говорит на концертах своим зрителям Щербаков.

Это письмо про другое.

***

...Ваше "Вишневое варенье" очаровывает сразу и навсегда. Оно немедля заставило меня несколько лет назад найти Вашу кассету, а спустя еще некоторое время — прийти на Ваш концерт. Время было необходимо, чтобы привыкнуть к Вашим песням. Даже не привыкнуть, а хотя бы чуть-чуть приблизиться. Но чем ближе становились они, тем более далеким и неясным виделся мне Ваш образ.

Песни очень скоро стали по-своему необходимы. В жизни каждого человека бывают моменты, когда нужно остановиться и задуматься о том, что происходит вокруг. Если все очень плохо, и даже если до необычайности хорошо. Ваши песни очень помогают в этом. Мир в них — безграничен. Это мир Зазеркалья, наполненный тысячью зеркал, в которых можно найти отражение всех граней нашей жизни, всего разнообразия человеческих чувств и особенностей.

Исследуя и познавая, Вы доводите свой разум до совершенства. Перед Вами раскрываются истины, и Вы, наверное, нашли ответы на все, когда-либо возникающие у людей вопросы. Кроме, может быть, одного. "Но себя, увы, не нашел нигде..." Можно ли найти себя, оградившись от всего мира? Общение с другими людьми всегда подразумевает в какой-то степени жертву — своим внутренним миром, собой. Это не свобода. А свобода подразумевает одиночество. Каждый выбирает для себя.

Кажется, что ту реальность, о которой Вы поете, Вы не считаете своей. Она становится Вашей лишь тогда, когда Вы поете о любви. Ваша блестящая логика не может рационализировать это чувство. Может быть, Вам хотелось бы выложить слово "ЛЮБОВЬ" из кусочков льда, как выкладывал слово "ВЕЧНОСТЬ" маленький герой "Снежной королевы". Но это не удается, Вы покоряетесь, и добрый, чистый мотив настойчиво проступает сквозь бесконечные шарады умных слов и образов. Вы ловко манипулируете ими, словно скульптор, с интересом наблюдающий за тем, что возникает под его руками. И нам кажется — то одно, то другое, то третье... "Слова-то у людей несметны, хитры они и укоризненны. Наградой они нам — посмертной, а вот мученьем они нам — пожизненным..."

Когда я пришла на Ваш концерт, Вы, казалось бы, были рядом, но все же — бесконечно далеки. Можно было подумать, что зрители и не нужны Вам; Вы нужны им, и Вы благосклонно разрешаете себя послушать. Вы словно находились в другом измерении, не имея с нами ничего общего. Вы, казалось, гордились своей независимостью. Но мне стало так страшно за Вас, когда я почувствовала, что ее оборотная сторона — бесконечное Одиночество. И так захотелось, чтобы Вы поверили, что в этом мире, где действительно много боли, часто причиняемой нам самыми дорогими людьми, в этом зале все-таки есть люди, которым Вы по-настоящему необходимы, которые пришли в этот вечер к Вам, чтобы разделить его с Вами. И хотят, может быть, только одного — чтобы Вы поверили в их искренность.