В один и тот же день два главных самарских бренда оказались на грани выживания

Первой сигнал подала Гора, знаменитый "зал" под открытым небом на крутом волжском откосе. В былые времена — да и в прошлом году тоже — к полудню больше чем половина "зала" была уже занята, и сам этот пестрый вид предвосхищал главное, то есть вечерне-ночной концерт на знаменитой гитаре. Гитара-плот на озере Головном давно была готова принять лауреатов и гостей, и антураж 32-го Грушинского фестиваля ничем не отличался от обычного, только вот зрители не очень спешили на главный концерт. Плюс (вернее, минус) ко всему за скамеечные места надо было платить, причем от двухсот рублей, да и тройное кольцо оцепления прекраснодушному настроению не способствовало.

В результате "зал" против обыкновения полон оказался лишь наполовину или наполовину пуст — как хотите. И все было, как раньше, но эффекта звездного неба (а зрелище и впрямь потрясающее) на этот раз не случилось. И на самарской набережной возле огромного телеэкрана не толпился народ по причине отсутствия этого самого экрана и самой трансляции, тоже ставшей привычным самарским знаком. Из всех неблагополучных симптомов самого благополучного фестиваля авторской песни "ополовиненная Гора" для меня была самым главным (о других на следующий день рассказывал бессменный председатель оргкомитета Борис Кейльман). Грушинский может многое терять без особых последствий — слишком он огромен и многолик. Но если он начинает терять Гору...

В этот же день на самом посещаемом стадионе Восточной Европы — самарском "Металлурге" — собрались от силы 18 тысяч человек, что для футбольной Самары — цифра смешная. Конечно, день был субботний, а матч рядовой — "Крылья Советов" против "Ростова". Но здесь и на рядовые матчи в последние два-три года собирается раза в полтора больше болельщиков, да и до дебюта в Кубке УЕФА рукой подать, и вот нате вам...

Объяснение было простое: шел третий день тотальной распродажи "Крыльев", о которой все в Самаре догадывались, но к таким масштабам оказались не готовы. А перед матчем прощальное слово сказал президент клуба Герман Ткаченко, который вывел "Крылья Советов" за шесть лет на уровень бренда, да только ноша оказалась тяжела: "Мне нечего стыдиться... Я пытался работать и все делал для команды и вас. Поэтому я хочу сказать вам спасибо... И — извините...". Руководство "Крыльями" переходило к другим инвесторам в самый, надо сказать, неподходящий момент — звездная провинциальная команда исчезала на глазах без всяких видимых (если брать просто игру) причин. На самом деле причины, конечно, были. "Крылья" многое могли терять без особых последствий — слишком налаженное дело и отлаженная игра. Но если они начали терять болельщиков...

Когда на следующий день на Грушинский фестиваль приехали четверо из уцелевших (на тот момент) футболистов "Крыльев" — чтобы пообщаться с болельщиками-зрителями, как-то их успокоить, добавить оптимизма, наконец, — для меня два этих совершенно разных по всем параметрам явления вообще связались в одно. Слишком много совпадений.

Цитаты из репортажей о фестивале и последнем футбольном матче "Крыльев Советов" можно было легко менять местами. Ну, к примеру: "При всем видимом благополучии нынешний Грушинский (читай — футбольный сезон "Крыльев Советов") обнаружил ряд больных для него проблем, первой из которых можно считать недостаточное финансирование. Оказалось, что при огромном количестве друзей и поклонников у фестиваля (читай — у "Крыльев Советов") нет настоящих помощников, способных взять на себя львиную долю материальных затрат".

Ткаченко грянул шапку оземь, согласно жанру мелодрамы, поступил в духе незабвенного героя "Бесприданницы" ("Так не доставайся же ты никому!") и, по существу, продал команду. Кейльман давно ходит с шапкой по кругу (на этот раз "шапка" была вполне материальна — в виде ящиков для пожертвований, бесполезно носимых по фестивальной поляне), детище свое не отдавал и отдавать не собирается, но обстоятельства, как известно, могут меняться. Удачливый бизнесмен, сенатор и классный пиарщик (тут они с Кейльманом, несомненно, схожи) Герман Ткаченко мог бы поделиться знанием этих проблем со старшим товарищем, но Борис Рафаилович Кейльман и сам знает, что к чему.

Оба этих совершенно разных, но по-своему замечательных и, несомненно, знаковых для Самары человека упустили — примерно в одно и то же время — очень важный момент. Они решили, что их собственного ресурса для сохранения и приумножения бренда хватит.

Для одного — уже не хватило. По Самаре это ударило очень больно. Да если бы только по Самаре...

Бескрылье

"Крылья Советов" стали надеждой всей российской футбольной провинции, и сделал это Герман Ткаченко. Потому что команду он пять лет делал веселую. "Волжскую защепку", чем были некогда славны "Крылья", в новейшие времена осуществил скорее казанский "Рубин" и народной любви на этом поприще не обрел. А самарская команда складывалась как игровая и зрелищная, и местный болельщик, отвыкший от большого футбола, пару лет привыкал к новому имиджу, потом привык, а потом втянулся так, что за уши было не оттащить.

Команду Александра Тарханова было за что любить — без особых при этом надежд. Пригласив Гаджи Гаджиева, Ткаченко обозначил новый уровень притязаний, и болельщики это почувствовали. Дело оставалось за малым — заставить потесниться Москву, подвинуть "Зенит" и войти в элиту. Тогда усилия Ткаченко должны были быть оценены не только на уровне рядового болельщика.

Времена были замечательные. На "Металлурге", абсолютно не приспособленном для комфортного боления, меня раздражало многое (имидж — все, инфраструктура — ничто). Кроме двух вещей, в которых и заключается суть футбола: игра и зритель. С этим в Самаре на пути к ее вершине было все в порядке. В Москве даже на "Локомотиве" в Черкизове такой атмосферы нет (не в обиду столичным болельщикам). Искренность и безоглядность почти без присутствия злобы на почти 40-тысячном стадионе — это серьезно, за это стоило побороться, даже если все усилия и не увенчались бы медалями.

Ткаченко вложил в эти медали весь свой ресурс без остатка, не без оснований полагая, что вот теперь, когда первый этап пройден блестяще, ему помогут. Осенью прошлого года, почти сразу после "бронзового" матча в Раменском, президент "Крыльев Советов" озвучил размер жизненно необходимой суммы — 12 миллионов долларов. На самом деле сумма была, конечно, больше, но и эта не вызвала энтузиазма.

Администрации области было не до того, а возможные партнеры из числа больших бизнесменов, которых в Самаре хватает, хотели рулить сами.

Так Герман Ткаченко со всеми своими завоеваниями, принесшими Самаре необходимые дивиденды, остался перед евродебютом один. Он и был все эти годы один, но того, чего хватало на прежнем уровне, категорически не стало хватать сейчас. Аппетиты пришлых звезд соответствовали игре, но и свои звезды подрастали, что в некоторых обстоятельствах тоже бывает плохо. Каряку начали подпирать (и в национальной сборной тоже) Анюков и Колодин, на всех без исключения игроков основы имели виды другие клубы, и надо было либо идти дальше, либо... Дальше идти можно было только всем миром, то бишь всей Самарой, иначе конкуренции со столицей не выдержать. "Вся Самара" оказалась не готова.

Струну держали Гаджиев и футболисты. Удивительно, как в условиях постоянного стресса и разговоров о скором окончании прекрасной истории команда до последнего времени играла с высоко поднятой головой. Но болельщика не обманешь — он чует, он понимает, он реагирует...

Все копилось долго, разрешилось быстро, за одну только июльскую неделю. В иное время только продажи Андрея Каряки хватило бы на полгода пересудов и разговоров. Когда счет проданных или продаваемых футболистов основы подошел к десятку, о футбольной Самаре говорить перестали. Качество перешло в количество.

...Приезд на Грушинский Лобоса, Темиле, Кигстона и Виноградова никого, конечно, не успокоил — разве что порадовал три десятка бивших чилийскому голкиперу пенальти любителей авторской песни.

История, собственно говоря, закончилась. До другой еще надо дожить.

Вид сверху

Грушинский состоит из маленьких, можно сказать, индивидуальных (для каждого своих) радостей — и одного общего ощущения. Первых никто нас не лишит, со вторым сложнее, особенно в последнее время.

Приехать, как четверть с лишним века назад, электричкой и пройти главной крутой тропой, когда взгляд не упирается под ноги, а ищет Волгу за чередой проток и озер. Встретить друзей, с которыми не виделся год, и в который раз обмануться, что успеем наговориться всласть. Остановиться у эстрады и прослушать до конца песню, которая будет крутиться в голове до самого расставания. Знать, что совсем не обязательно всюду успеть, — в конце концов, главное хорошее ты уже слышал. Сыграть в десятый раз в футбол с боевыми девушками из "Лады". Уснуть в самый неподходящий момент, в самый подходящий проснуться — что-нибудь неизбежно упустишь, оставшегося тоже хватит. Грушинский абсолютно адекватен Волге, ее вселенской шири и самоценности каждого отдельного уголка и каждой встречи — плыви, впитывай, не спеши. Понимаешь это не сразу, но в конце концов понимаешь.

Нынешний большой сбор получился умиротворенным. Народонаселение не превысило ста тысяч человек (для Грушинского новейших времен — совсем немного), обошлось без серьезных происшествий, все службы сработали отменно, фестивалю можно было поставить твердую четверку.

Но как-то стало не хватать знаковых людей. В прошлом году их отсутствие казалось случайным и скрасилось прорывом молодой поросли. Сейчас стало понятно — тенденция. То, что мэтры не едут "к Кейльману", можно было объяснить спецификой их отношений или, в конце концов, общей усталостью жанра. Но... Снова не было Олега Митяева, опять не было Леонида Сергеева, не приехал Андрей Козловский. И все бы ничего, но как бы количество не перешло в качество. Качество самого фестиваля.

Когда оно замкнуто на одной фигуре, потери неизбежны. С материальными понятнее — впервые после возобновления Грушинский оказался без генерального спонсора, впервые желание как-то прикрыть брешь в 12 миллионов рублей (сущая чепуха по сравнению с футбольными миллионами) обернулось обидными для жителей фестивального города коммерческими поборами-переборами, и не все промахи по этой части можно адресовать Борису Рафаиловичу Кейльману. Грушинский давно уже не только его вотчина, особенно по части коммерции. Поляна, как всегда, пестрит палатками разнообразных спонсоров, но серьезных денег никто не дает, ибо видимой отдачи это по определению принести не может.

Дивиденды политические нынче тоже уже не в чести, посему ресурс административный сошел на нет. Оставалось надеяться на помощь "друзей авторской песни" из высоких кабинетов, но они в Самаре повывелись. То, что организационный уровень оказался привычно высоким, — заслуга команды, вышколенной годами и много не требующей, но в нынешние времена инерция энтузиазма не в чести, а приходящих на смену ветеранам хватких молодых людей ценности Грушинского не особо волнуют.

Процесс вымывания этих самых ценностей — почти незаметный, но он есть, и песенная Гора вечером в субботу впервые явно его зафиксировала. Она тоже изменилась в последние годы — ее приучили к обязательному присутствию ньюсмейкеров из смежных областей, будь то Шевчук или Трофим, служивших заменой потихоньку отходящим от фестиваля (и по причине этой замены тоже) мэтрам авторской песни. Митяев на втором плане — это не Митяев.

Грушинский вопреки расхожему мнению о тотальном его опопсовлении невероятно пластичен и разнообразен, но... Если первыми лицами конкурсной программы становятся такие профессионалы, как Петр Старцев из Самары или Вячеслав Ковалев из Питера, а хитом вечернего гала-концерта — пародийный ремейк, значит, действительно что-то неладно.

То, что без замечательных людей не обошлось, и каждый за эти четыре дня мог найти созвучное душе, — это не заслуга творческого руководства фестиваля, а сила инерции Грушинского. Она, естественно, невечна.

...Популярности еще одного самарского бренда в лице комбината "Родник" на фестивальной поляне (и не только на ней, естественно), кроме угрозы конфискации ее продукции бдительными стражами порядка, ничего не угрожало.

Водка "Советы от "Крыльев" спросом еще пользуется.

Владимир МОЗГОВОЙ, наш спец. корр., Самара — Москва

08.08.2005