Прошедший в минувшие выходные под Самарой 33-й фестиваль авторской песни им. Валерия Грушина в этом году превратился в классическую постановку пьесы А. П. Чехова "Вишневый сад". Бывшие спонсоры фестиваля стали хозяевами его поляны

История Грушинки

В 1967 году студент Куйбышевского авиационного института Валерий Грушин отправился в поход по реке Уде в Иркутской области и погиб, спасая детей. На следующий год его друзья провели под Самарой первый фестиваль его имени, который собрал около 600 человек.

Последние годы фестиваль проходит на Мастрюковских озерах под Самарой и собирает более 200 тысяч человек. Все это время его обвиняют в коммерциализации, замене интимности рентабельностью, приглашении "чужих" персонажей — от Боярского и Градского до звезды шансона Трофима — и утрате духа авторской песни.

ОСНОВНЫЕ ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

Мартынов Николай Васильевич,

генеральный директор фирмы "Мета" из города Жигулевска (Самарская область).В середине июня его фирма выиграла конкурс на право 15-летней аренды 142 га земли Грушинского фестиваля, заплатив 3 200 000 рублей.

Кейльман Борис Рафаилович,

бессменный президент Грушинского клуба и руководитель оргкомитета фестиваля.

После объявления результатов торгов заявил, что если земля не будет передана клубу, то этот фестиваль станет последним.

ДЕЙСТВИЕ 1

Набережная Самары, летнее кафе. За столиком сидят корреспондент и Мартынов. Последнему на вид лет 40, он одет в желтую футболку и белые джинсы. С собой у него портфель с ноутбуком и два мобильных телефона. Говорит многословно и эмоционально.

Корр.: Фирма "Мета", если верить сайту в интернете, занимается производством экологических приборов и автомобильного оборудования и от туристического бизнеса страшно далека. Расскажите, зачем вам понадобилась фестивальная земля.

Мартынов: Я сам в прошлом турист и альпинист, я этому делу посвятил свои лучшие 15 лет. И песни, которые поют на фестивале, мне близки. И люди сюда приезжают, с которыми легко найти общий язык. Это даже в бизнесе помогает. А моя затея в том, чтобы каждый мог с комфортом приобщиться к туристическому образу жизни. Сейчас, если новичок какой-то приедет, он будет сидеть у чужого костра на пакетике. А мы ему дадим спальник, дадим комфортное жилье — палатку или домик, питание трехразовое обеспечим. Планируем развивать поездки на фестиваль по путевке. Заплатил 400 — 500 рублей в сутки и не думай ни о чем. Уже заключены договоры с несколькими корпоративными клиентами. Мы хотим создать принципиально новый вид отдыха на этой территории! Вот у нас в "Мете" каждый год в эти дни проходит всероссийское производственное совещание, и потом я всех гостей везу на Грушинку. В прошлый раз они жили в нашем лагере, и у нас там был туалет — доски, в них дырки, все обтянуто пленкой. А люди-то солидные, генералитет. И в этом году мы поставили два бесплатных стационарных туалета — это впервые за всю историю Грушинского фестиваля! И я вчера, когда был на поляне, видел благодарные и восторженные глаза женщин, которые воспользовались этим не совсем еще достроенным туалетом.

Корр.: То есть вы взяли землю в аренду, чтобы построить туалеты?

Мартынов: Чтобы благоустроить землю вообще.

Корр.: Но при этом люди, которые захотят приехать, как всегда, с палаткой и спальником, смогут это сделать?

Мартынов: Конечно, смогут! Про меня говорят, что я чуть ли не погубил Грушинский фестиваль, а я, наоборот, хочу новую жизнь в него вдохнуть. Если человек приедет в этом году и увидит капитальный туалет, то он на следующий год обязательно вернется.

Корр.: Почему оргкомитет фестиваля так болезненно отреагировал на ваши планы?

Мартынов: Да вы знаете, ответ один — деньги. Грушинский фестиваль — это давно уже коммерческий проект, которым руководит клуб. Мы вообще-то с ними до последнего душа в душу жили. У нас есть совместное предприятие — "Фестивальный парк" называется, мы его зарегистрировали в марте. Это коммерческий проект, цель которого — проводить и Грушинский, и множество других фестивалей на этой поляне практически круглый год. В рамках "Фестивального парка" я и начал строить турбазы. И любовь у нас с клубом была до гроба, а 14 июня они нас разлюбили, когда стали известны результаты конкурса. Почему? А потому, что они уверены были, что клуб выиграет конкурс. И даже не интересовались другими участниками. А я, когда узнал, что поданы еще две заявки, сразу начал оформлять документацию от "Меты". Конкурс выиграли мы. Ну не мог же я отказаться от земли! У меня ведь и туалеты уже построены. И вообще планов много: хотим гонки по реке устроить, даже новый вид спорта изобрели — лыжи на траве. Очень смешно.

ДЕЙСТВИЕ 2

Поляна Грушинского фестиваля. Основная декорация — туалет.

СЦЕНА 1

За столом в лагере Грушинского клуба сидят корреспондент и Борис Кейльман в оранжевой футболке. Он говорит негромко, печально и патетически.

Кейльман: Мы с вами находимся сейчас на поляне Грушинского фестиваля, куда скоро в тридцать третий раз начнут собираться люди. У фестиваля очень большая история. Красивая история... Если вы здесь походите, то увидите, что на фестивале господствует какая-то удивительная атмосфера дружбы, добра. Собственно, та атмосфера, в которой мы выросли. Сегодняшняя жесткость сюда, слава тебе, господи, не попала. Первый фестиваль возник в туристской среде стихийно. Потом, когда о нем стали все больше и больше говорить, к организации подключился комсомол. И надо сказать, что у меня к нему самое уважительное отношение. Конечно, были перегибы, бюрократизм, дань идеологии, но это фестиваль не покалечило. А партийное руководство очень помогало решать технические проблемы. В 1980 году фестиваль закрыли, а с началом перестройки он опять возродился. Но все последние годы с финансированием было очень тяжело. В прошлом году нам пришло письмо из областной администрации: "Рекомендуем в установленном законом порядке взять землю себе для проведения Грушинского фестиваля". Разговоры о конкурсе начались еще осенью, в мае он был объявлен, а 14 июня хозяином фестиваля стала "Мета".

Корр.: А чем, собственно говоря, она вам мешает? Какая разница для фестиваля, кому принадлежит земля?

Кейльман: Разница очень большая. Фестиваль не может жить на земле, которая принадлежит другим людям. У Николая Васильевича какие мысли? Сделать здесь какие-то гонки, какие-то лыжи на траве... Да у людей, которые любят это место, волосы встают дыбом от таких планов.

Корр.: Разве он не обсуждал с вами планы, когда учреждал "Фестивальный парк"?

Кейльман: Никакого "Фестивального парка" нет, это все фикция, у них и документов нет, я уверен. Мартынов нас обманул. Мы с ним познакомились прошлой зимой, на зимнем Грушинском фестивале в Самаре, а потом мы действительно были с клубом у него в гостях в Жигулевске. И поначалу отношения между нами были очень добрые. Я всегда искал опору в каких-то более состоятельных людях и надеялся, что "Мета" станет помогать фестивалю. Мартынов говорил: ни о чем не беспокойтесь, в мае у вас на счете будет 10 миллионов. И это почти покрыло бы расходы на фестиваль. Но время шло, никаких миллионов не было. Мы начали делать все сами, как обычно. И все-все на этой поляне, кроме двух туалетов, о которых Мартынов так любит говорить, сделано Грушинским клубом, его друзьями и помощниками. Эта земля в любом случае должна принадлежать клубу. Это закон, закон порядочности. Нельзя ее продавать. Не так важно, кто купил — Мартынов, Дантес... Важно, что нас продали, опять продали.

СЦЕНА 2

Ночь. У костра сидят люди и поют под гитару. К ним приближается человек.

Один из сидящих: Стой, кто идет? Пароль.

Незнакомец (после паузы): Груша.

Сидящий: Берите бревно, садитесь.

Незнакомец: Я извиняюсь, вы кто будете, молодые люди? Не из Саратова случайно?

Сидящий: Из Саратова.

Незнакомец: Я на этом месте много лет подряд выпивал с одним чудесным человеком. А тут иду, смотрю — место то же, а люди другие.

Сидящий: Это отец мой был. Ушел он.

Пауза.

Ушел, да. Два года назад. Я теперь за него.

Один из сидящих берет в руки гитару. Раздается громкое, слегка нетрезвое пение:

Нам с сестренкой каюк,

Наша мама на юг улетела недавно...

Незнакомец: Может, что-нибудь грушинское споем?

Нетрезвый голос: Это самая грушинская песня и есть.

Все подпевают.

Занавес.

ОТ АВТОРА

Корреспондент хотел еще спросить обоих главных героев нынешней пьесы, кто из персонажей "Вишневого сада" им больше симпатичен — несчастная помещица Раневская или успешный купец Лопахин. Но выяснилось, что ни Николай Васильевич, ни Борис Рафаилович с содержанием пьесы не знакомы.

А жаль. Иначе один, возможно, догадался бы, почему не стоит рубить сад на глазах у прежних хозяев, а другой — о том, что если слишком долго сопротивляться приходу Лопахиных, то, в конце концов, придут не они, а прекраснодушный социалист Петя Трофимов. То есть государство. Вот когда оно, наконец, займется поддержкой Грушинского фестиваля, тут и придет ему настоящий конец. Сначала, конечно, помогут деньгами. Потом запретят лыжи на траве. А потом комиссары движения "Наши" посмертно примут Валерия Грушина в "Единую Россию" и поставят авторскую песню на службу патриотическому воспитанию молодежи.

Частное мнение

Борис Гордон, журналист, дипломант Грушинского фестиваля 1986 года:

— Мне кажется, роковым для фестиваля стал 1988 год, когда кому-то явилась идея продавать на поляну путевки через бюро молодежного туризма "Спутник". На Грушу тогда впервые впустили праздную толпу, жаждущую хлеба и зрелищ, а не авторской песни. Жюри и оргкомитет дрогнули и стали формировать программу концертов ровненько под вкусы вот этой толпы, приехавшей, по сути, на гигантский пикник. Камерная и лиричная Грушинка быстро превратилась в супершоу с фейерверками и парапланами. То, что стряслось дальше, вполне закономерно: дорогущий антураж требовал все больше и больше денег, а стало быть, спонсоров и кредиторов. Рано или поздно хоть кого-то из них должна была посетить светлая мысль: кто платит за фестиваль — тот и должен им владеть. Ну, вот и посетила...