В созвездии бардов, приглашаемых новосибирской филармонией и клубом "Гитара по кругу", появился Юлий Ким. Он выступил в Большом зале филармонии, доме ученых, бард–кафе, и даже сфотографировался у памятника Владимиру Высоцкому. Правда, памятник ему не понравился. А вот зрители — наоборот. Он общался с ними как с задушевными друзьями.

Выйдя на сцену, Ким по–домашнему снял пиджак, повесил на спинку стула и похвалил ведущего за то, что тот быстро справился с задачей, лишних слов не говорил, не объявлял, что "привезенная продукция сосредоточена возле буфета" (именно там продавали книжки с его текстами). И начал с песен, таких же веселых, как и он сам:

Уж как я на поезд сяду, Сам себе я на уме, От Москвы до Ленинграду Семьсот двадцать киломе...

До Новосибирска всяко побольше км. Наконец–то залучив столь желанную персону, барды–организаторы составили плотную программу выступлений и встреч. Юлий Черсанович не припомнил, как давно он был в нашем городе, за него это сделала Елена Роцкая, неизменный куратор авторских фестивалей и хранитель бардовских автографов, в том числе и Кима. Последний автограф датирован 98–м годом, а теперь он у нас в шестой раз. Автору "Отважного капитана", по его собственному признанию, пора было выступить с творческим отчетом, вылившимся в многостраничный "Корабельный журнал". Трудовую деятельность он начинал на Камчатке школьным учителем, потому и назвал первую страничку "Камчатская". Затем были "Московская", "Институская", "Крамольная" и даже "Сибирская" — в нее вошла парочка заунывных каторжных песен, стилизованных под тюремный фольклор.

Вопрос, что интереснее: как Юлий Ким исполняет собственные песни или как комментирует их? Песни–то его мы не просто знаем наизусть, а наслушались в звездном вокале. У каждой есть свой законченный образ, так что в авторском исполнении звучат совсем уж непривычно. Не сотрется из памяти Бендер–Миронов, с тоскою в глазах взмывающий к верхним нотам: "Белеет мой парус, такой одинокий на фоне стальных кораблей". Или Бумбараш–Золотухин с "Конями". Между прочим, автор (в содружестве с композитором Геннадием Гладковым) видел танго великого комбинатора иначе: Бендер, безумно одинокий, бредет по кромке моря. Но Марк Захаров решил поместить номер в ресторанную свадьбу, чтобы еще больше подчеркнуть пошлость презираемого Остапом окружения. А "Ходят кони" поэт с композитором Владимиром Дашкевичем написал по просьбе Юрия Смирнова, специально для его бандита Гаврилы, но песня так понравилась Золотухину, что он присвоил ее себе. Вскоре Киму предстоит сотрудничество еще с одним композитором. "С кем, как вы думаете? — заинтриговал он. И, выдержав паузу, раскрыл карты: — С Петром Ильичом Чайковским". На его музыку Ким положит стихи для мультфильма "Гадкий утенок". Несомненно, с самим собой он сотрудничает чаще. Иначе бы не был бардом.

Истории, сопровождавшие страницы "Корабельного журнала", Юлий Ким как человек истинно театральный излагал с классической интонацией мхатовского рассказчика и с той неподражаемой самоиронией, что присуща и его песням. А его ответы на записки зрителей впору помещать в КВНов-скую рубрику "Разминка": "Вы ощущаете корейские корни?" — "Я вспоминаю о них, когда подхожу к зеркалу. Не скажу, что отшатываюсь, но некоторое недоумение испытываю. Шок случился с моей женой, когда она приехала со мной в Сеул — я вдруг исчез для нее". В Корее Юлий Ким в нынешнем году побывал впервые, но не по зову крови, а по зову Пушкинского дома, предложившего выступить с песнями. А живет он в Иерусалиме — с того самого года, как в предпоследний раз приезжал в Новосибирск. Впору пошутить в его духе, что из Сибири барды сбегают в Израиль.