(Текст предоставил: Владимир Чирков) |
Чирков Владимир |
Владимир Чирков У Рогожской, у заставы, где поныне старинное кладбище, Где не дружащих церквей третий век небо делят кресты, Бел-горючий камень был, а на том, да на белом, ли, камушке Неизвестный кто-то выбил резцом: "Отъ Москвы две версты". Бодыльем все поросло, но отчего же так светло и так больно мне! Вспоминаю старый дом, что давал беспокойный приют... То рассорятся соседи, а то песни затянут застольные, А как вспомнится война – замолчат, и все горькую пьют. И толпились по утрам и неловко плескались под кранами, И казался беспредельным простор во дворе – детворе. Были общими секреты, все "удобства", клопы с тараканами, Одуванчики в траве, старый клен и туман в ноябре... За Рогожскою заставой по ночам шли составы усталые, Судьбы исподволь в тугую рогожку нехитро плелись. Но только в рост пошла Москва, а там и дома однажды не стало... Да людям в радость разойтись, а прусаки – те в бега подались. Сколько пройдено по белому свету дорог, да и не пройдено... Одуванчиком притихшим средь сорной дорожной травы Где доверчиво глядишь ты в облака, моя малая Родина? Несуразная моя! – в двух невозвратных верстах от Москвы. Не дают заснуть, ночами шумят-говорят воды талые, Где-то ветер со ствола обрывает флажок бересты... Ну, не грусти - я навещу, я разыщу тебя, Родина малая – Тут осталось-то всего отъ Москвы две каких-то версты... 2016-05-24