...Я в Петербурге ― первый гранд.

Да разве только там?!

Так знаменит, что сам не рад.

Отбоя нет от дам.

И как там без меня дела?

Империя стоит?

Ах, скольких я в Сибирь сослал!

Но скольких предстоит!!!

Это слова моей песенки, которые могли бы слететь с хмельных уст вконец завравшегося Ивана Александровича Хлестакова.

― Что за фантазии? ― скажете вы. ― С какой такой стати Хлестаков запел? Что за водевильные вольности? И вообще, как бы на всё это посмотрел сам Гоголь?

Увы, этого нам уже не дано узнать, поскольку Николай Васильевич покинул нас. Да-да, ещё в 1852 году. Правда, произведения его продолжают жить в благодарных читательских сердцах и вдохновляют на творчество современных драматургов. Что же касается некоторых его литературных персонажей, то их имена уже давно стали нарицательными. А вселенская гоголевская шинель смогла приютить и согреть немало озябших писательских душ.

Фраза "Все мы вышли из "Шинели" Гоголя" приписывается то Тургеневу, то Достоевскому, а то и французскому критику Эжену Вогюэ, опубликовавшему в 1885 году статью о Достоевском. Честно говоря, мне не ведомо истинное происхождение этой знаменитой фразы, но то, что все мы выпорхнули из этой гоголевской шинели, несомненно.

― Кто это мы? ― спросит современный Акакий Акакиевич, просматривая газету. ― И причём здесь шинели, тем более покроя 19 века?

Может, он и прав этот строгий читатель. И его турецкая дублёнка из другого гардероба. Но моё пальтецо середины 70-х годов прошлого века, полагаю, было выкроено всё же из "гоголевского" сукна.

Впрочем, обо всём по порядку. В 1974 году получил я диплом о высшем образовании, став обладателем гордого звания "экономист". И попал я на службу в главное финансовое ведомство Белорусской республики. Прописали мне должность старшего ревизора-инспектора, и стал я верой и правдой служить Отечеству.

Друзья по минскому клубу авторской песни аж зашлись от восторга. Уж больно не вязалась эта должность с моим лирическим имиджем. Писал я в те годы исключительно любовные баллады и слыл "мягкотелым интеллигентом" на фоне других суровых клубных борцов за правое дело. Дружеские подколки своих друзей сносил я тогда безропотно, даже не помышляя огрызнуться.

Поехали мы как-то всем клубом на московский фестиваль авторской песни. Было это, кажется, в мае 1976 года. По приезде пришлось какие-то бюрократические формальности соблюсти. В общем-то, обычные фестивальные бумажные дела. Написал я в трёх экземплярах тексты своих песен, которые намеривался в конкурсе исполнить, а заодно заполнил и традиционную анкету. В анкете этой очень интересовались моей фамилией, годом рождения, образованием и т.п. Имелся там вопросец и о занимаемой должности по месту работы. И кто знает, как бы сложилась в дальнейшем моя творческая судьба, если бы проявил я тогда смекалку и написал в нужной графе простое слово "экономист". Так нет же, дернул меня чёрт написать "ревизор".

Уж не знаю, откуда берет начало расхожий в советские времена миф о противопоставлении представителей научно-технической и гуманитарной интеллигенции, шутливо называвшихся "физиками" и "лириками". Но по каким-то никому не ведомым законам бытия в авторской песне когда-то сложился образ так называемого "правильного" барда. Им мог быть в принципе любой человек, исполняющий песни собственного сочинения, у которого в трудовой книжке гордо реяла, подобно буревестнику, какая-нибудь романтическая профессия, например, геолога, летчика, журналиста, актёра театра или кино... Впрочем, и более земной труд врачей, инженеров, педагогов, включая тренеров по фигурному катанию, вызывал уважение у любителей песни. Про должность ревизора ничего не было известно, поскольку поющий представитель такой профессии ещё не встречался в кондуитах КСП.

В общем, написал я в анкете всё честно как пионер, и началась у меня весёлая жизнь на уровне всесоюзного фестиваля авторской песни. Представляя меня в конкурсном концерте, ведущий сделал загадочную паузу и радостно гаркнул на всю фестивальную поляну: "А сейчас для вас будет петь РЕВИЗОР!!!" Почти осоловевший от песенного обилия народ тут же проснулся, а кое-кто даже протрезвел. Моя песенка про простой летний дождик была воспринята слушателями с необычайной живостью. После чего, перемещаясь по фестивальному пространству, я стал неоднократно попадать в дружеские объятия любителей песни и устал отвечать на их сочувственный вопрос: "Как же тебя, брат, так угораздило?"

Вернувшись в Минск, я даже задумал написать серьёзную задушевную песню о своей профессии. Но ничего лучше, чем "наша служба и опасна, и трудна", на ум не приходило. Вконец измученный непосильным заданием, я взял с полки первую попавшуюся книгу. К моему изумлению это был гоголевский "Ревизор".

― Мистика! ― подумал я.

― Судьба! ― улыбнулся мне книжный портрет Гоголя.

― Всё, ― решил я, ― буду писать романс Хлестакова. Уж больно много общего в наших биографиях. Он "с Пушкиным на дружеской ноге" был, а я тоже Александра Сергеевича люблю. Его за ревизора приняли, а меня даже принимать не надо.

И романс петербургского ревизора был написан, причём на одном дыхании. И у меня появилось оружие против насмешек. Не дожидаясь, пока кто-то другой выставит меня в комичной роли, я выходил на сцену и, предваряя пение, сообщал зрителям подробности своей профессиональной деятельности.

В 1979 году совершенно неожиданно судьба свела меня с молодым режиссером студенческого театра, который предложил поучаствовать в создании водевиля по мотивам гоголевского "Ревизора". Я с воодушевлением взялся за работу, в результате чего запели почти все главные персонажи комедии. К сожалению, эти песни так и не прозвучали в спектакле, поскольку молодой режиссер внезапно отбыл в неизвестном для меня направлении, прихватив все свои идеи и невоплощенные мечты. Но песни не пропали, поскольку по сей день звучат в концертных программах нашего дуэта. И хотя с возрастом мой голос становится всё меньше похожим на юный тенорок Хлестакова, зато баритон городничего в моем исполнении звучит всё более достоверно. Признаюсь, я совсем не жалею, что когда-то неосторожно оставил в анкете запись "ревизор".

Лет двадцать тому назад на Таймырском фестивале авторской песни в далёком заснеженном городе Норильске я прочитал в местной газете кроссворд, одним из вопросов в котором был такой: "Бард, написавший цикл песен по комедии Н.В. Гоголя "Ревизор". Я не слишком долго ломал голову над ответом. А вот многим современным читателям, наверное, этот вопрос будет не по зубам.

На прощанье хочу посоветовать людям, заполняющим анкеты, не шутить с этим делом. Знавал я одного чудака из числа финансовых инспекторов, который, приехав в командировку в маленький провинциальный городок, в гостиничной анкете на вопрос "цель приезда" написал: "Сбор разведывательных данных на предприятиях района". Потом, когда все его мытарства закончились, он божился, что сделал это исключительно из праздного любопытства, чтобы проверить, читают ли эти анкеты работники гостиницы. Как выяснилось, читали. Поэтому командировка у незадачливого столичного чиновника началась с дачи показаний в местном отделении милиции, а закончилась строгим выговором по приезде к месту основной работы.