Корреспонденту "Солидарности" удалось побеседовать с вдовой прославленного барда Юрия Визбора

Раньше в каждом доме стояли пластинки, с которых улыбалось его полное доброе лицо. Песни и стихи становились народными, и не было, да и нет, похода или праздника, на котором не исполнялись произведения Юрия ВИЗБОРА. К сожалению, как и все великие люди, Визбор ушел слишком рано... О жизни замечательного человека, песни которого являются символом многих поколений, рассказала его вдова Нина ТИХОНОВА-ВИЗБОР...

НЕМНОГО О СЕБЕ

– Детство у меня было абсолютно благополучным, несмотря на то, что прошло оно в военные годы. Мы были в эвакуации в Новосибирске, жили у тети в деревне, так что война нас практически не коснулась. После войны уехали в Германию, и период примерно до шестого класса у меня был очень спокойным и благополучным. А потом мы вернулись в Россию, где царила послевоенная разруха и голод. Жили мы в небольшом украинском городке Шепетовка, который прославился на всю Россию благодаря роману Николая Островского "Как закалялась сталь", – он очень подробно описал это место.

Дальше был Новосибирск, пединститут. После первого курса Нина Филимоновна уехала в Харьковский университет, где окончила географический факультет.

– Должна вам сказать, что у меня, наверное, есть ангел-хранитель, который меня оберегает. Я в университете не сдала экзамен и, чтобы не портить мне зачетную книжку – а училась я неплохо – мне сказали пересдать. А у меня уже был билет на тот день Харьков-Львов к родителям. Я так просила преподавателя поставить мне "тройку", говорила, что для меня это не так важно и мне нужно улетать... К счастью моему, педагог оказался очень принципиальным, сказал: придете сдавать, когда подготовитесь. Я не полетела, а самолет, на котором я должна была лететь, разбился при посадке во Львове. Что-то помогло мне тогда и, думаю, помогает до сих пор.

– Я знаю, что Вы долгое время проработали журналистом...

– Да, это так, когда я приехала в Москву, то сначала работала в школе. А потом объявили высшие телевизионные курсы, и я пошла на них и стала работать на телевидении. Жизнь меня повела, я работала и в издательстве, и на международных выставках, в агентстве печати "Новости", и, естественно, на телевидении: в программе "Время" и в международном отделе. От географии я отошла и от педагогики тоже, потому что по характеру я не педагог, я человек очень активный. Мне все время нужно было куда-то стремиться, ездить, искать интересных людей, общаться, и, самое главное, я в жизни всегда училась у людей, с которыми общалась. Потом мне Визбор сказал: "Ты сама себя по жизни лепила".

– Какая самая яркая встреча была у Вас в то время, когда Вы работали журналистом?

– Это, конечно, была встреча с Визбором. Это было что-то яркое, ошарашивающее. Хотя и до этого были интересные встречи. Первый муж у меня был народный артист России, балетный премьер. Жили очень благополучно. Балет был в те годы признаваемым, интересным видом искусства, для меня абсолютно новым. Встреча с Владимиром Тихоновым и его балетным миром, конечно, была для меня интересна, но он специфичный, замкнутый. А вот Юрий Визбор, – то был какой-то вселенский размах любви к окружающим.

ВИЗБОР: БЫТ, ДРУЗЬЯ И "СЕРОСТЬ"

– Он любил все человечество, – продолжает рассказывать Нина Филимоновна. – Если ехал на Кавказ, он любил весь Кавказ, если ехал на Памир, он любил всю Среднюю Азию, если летел на север, он любил весь север... Я такого человека встретила первый раз. Он меня поразил мощью своего интеллекта, отношением к жизни вообще. Иногда мне даже казалось, что он в это играет из-за полного отрицания житейского благополучия.

По ее словам, Юрия Визбора вообще не волновали материальные ценности – квартиры, машины... Машина для него, как лошадь, должна возить и быть удобной. Быт: письменный стол, машинка и, естественно, музыка, которую он слушал 24 часа в сутки, и телевизор – для информации.

– Самым главным для него в жизни было общение с людьми. У Визбора друзья со школы, с института проходили через всю жизнь. Когда он стал заниматься спортом, это были горнолыжники: с кем он встретился в первый день, в кого он "влюбился", кто был ему интересен. Он всегда вокруг себя концентрировал, именно концентрировал талантливых и интересных людей.

– Но Визбор физически не переносил серость, – продолжает вспоминать Нина Филимоновна, – а если в серости еще снобизм, то для него это была смертельная ядовитая пуля. Он мог встать и уйти из компании, и когда за ним бежали и говорили: "Юра, ну что ты?" – он отвечал: "Ухожу. Прости, мне это не интересно. Время сквозь меня уходит, я это физически ощущаю. Я же это время никогда не верну". Я первое время очень обижалась, не понимала, как можно так человека обидеть. А Юра мне говорил: "А как можно так лицемерить? Тебе же не интересно. Ты убиваешь свою жизнь. Кусок жизни ты убила с людьми, которые тебе ничего не дали, ничему тебя не научили. Просто сидеть и пить – мне это не интересно. Если бы это были близкие друзья, то даже в выпивке нас связывает нечто такое, что нам интересно".

Юрий Визбор очень рано начал ощущать бесполезность "серого" общения, и поэтому для него было безразлично, чем человек занимается, какое у него образование: слесарь ли, дипломат, – главное чтобы общение было интересным. У него был очень близкий друг – сварщик. И в то же время дружил с заместителем министра иностранных дел. Да и за столом, по словам Нины Филимоновны, они сидели рядом и никакой "классовой" разницы между ними Визбор не ощущал.

ПЕЛЬМЕНИ, ПЕСНИ, ДЕНЬГИ

– А как вы познакомились с Юрием?

– Мы ходили по одним дорогам, в одни дома – и не пересекались. Вот удивительная вещь: я уйду – он придет. На слуху у меня была фамилия Визбор. Песни его слышала, но только не знала, что это его песни, думала – народные. И вот у моей подруги был день рождения. Мы жили рядом, и она отмечала праздник у меня дома. Кроме того, приехала моя двоюродная сестра из Сибири и налепила очень много пельменей. В общем, решили собраться, а подруга вдруг говорит: "Ко мне должен прийти еще один человек, можно ему тоже прийти?". Естественно, я не могла ей отказать. Вот этот другой человек и был Юрий Визбор. Потом он позвонил и спросил: "Здесь кормят пельменями сибирскими?" – "Да, здесь", – отвечаю. – "Можно я буду через 15 минут?" Он был на пороге через 5 минут.

Открываю квартиру, а на пороге Юра. Улыбается... и облаком доброты он вошел ко мне в дом (он уже тогда был полноватый), – вспоминает Нина Визбор. – Мы просидели до двух часов ночи. Много разговаривали, говорил в основном Юра. И меня потрясло его какое-то бездонное познание всего: история – пожалуйста, дипломатия – пожалуйста, Великая отечественная – пожалуйста. И не то чтобы какие-то банальности, он истории какие-то рассказывал, которые тебя просто пригвождали к стулу. И вдруг он спросил: "А гитара в доме есть?" Но гитары в доме не было. Принесли из соседнего дома. Он запел, я прослушала и спросила: "Простите, я никогда не слышала этих песен. А кто их написал?" Он говорит: "Я". И вот это было наше с ним счастливое знакомство.

Когда Юра ушел из жизни, я стала заново прослушивать его песни и подумала: "Сколько же мудрости в них"! И главное, песни, написанные в 1980-м, 82-м, 83-м, предсказали все проблемы, которые были лишь после 1990-х. Вот например: "Теперь толкуют о деньгах..." Кто в 1984-м, 82-м году толковал о деньгах?! Да никто! Вернее, никто даже не задумывался об этом, так как зарплаты у всех были приблизительно равными. Какая должна быть у человека прозорливость, чтобы такое написать?! Кроме того, если его песни внимательно слушаешь, то понимаешь, что у него нет ни одной злой песни.

Доброта в его песнях была еще и потому, что, по словам Нины Филимоновны, Юрий Визбор не мог пройти даже мимо нищего. Она рассказала мне один пример из жизни. Как-то Юрий вышел на улицу и долго не возвращался домой. А вернувшись, сказал: "Ты знаешь, там стояла женщина с ребенком и он плакал – ему было нечего есть. Я отдал все деньги. Может быть, он меня и обманул, – неважно. Ребенок стоял, плакал, я и отдал". Как можно было его за это осуждать...

ЖИЗНЬ В ПУТЕШЕСТВИЯХ

– Я знаю, что Юрий часто уезжал, очень много путешествовал...

– Его жизнь – это сплошные путешествия! У него, знаете, в кабинете были удивительные украшения. Когда я первый раз пришла к нему – у него была однокомнатная квартира, – я увидела карту Советского Союза на всю стену, где он красными ниточками обозначал свои маршруты. На этой карте не было "живого" места. Уже нельзя было прочитать название городов, одни стрелки из красных ниток. А еще Юра обожал Север, мог бросить все, любой курорт мира и улететь туда. Когда он оттуда приезжал, говорил мне: "Ты знаешь, Нин, в Средней полосе таких людей нет – с таким отношением к жизни и друг к другу. Нет таких людей! Туда ездить, с людьми общаться, чтобы иметь, запас положительной энергии. Только эти люди могут давать – потому что они действительно живые!"

Я помню, однажды он улетел в командировку на север... А у нашей знакомой сын геолог был, и он заблудился в тайге и пропал. Представьте, и Юра пошел с каким-то охотником через тайгу, – я думала сойду с ума... Жить на перине и смотреть на мир через окно – это было не для него. Он даже, ведь знаете, когда заболел, то как-то не всерьез, он никогда не болел всерьез! И даже не хотел к врачу идти. Он консультировался по телефону у своего друга: какие таблетки пить, если печень побаливает. Потом все хуже и... Друзьям говорил: "Ты знаешь, старик, у меня, наверно, гепатит, ну, ничего, – пару недель полечусь и я с тобою..." – уже в планах было куда-то ехать, что-то делать. А через три месяца его не стало. Он не задумывался о смерти, сидел до последнего момента за столом, писал. Так и ушел из жизни.

"ДРУЗЬЯ ДЛЯ ВИЗБОРА – СВЯТОЕ"

К своим друзьям Юрий Визбор относился очень трепетно, мог ради них бросить все и придти в любой момент на помощь.

– Мы очень дружили с Берковским, с Сережей Никитиным, с Дмитрием Сухаревым, – рассказывает Нина Филимоновна. – Митя купил в деревне на Валдае какой-то домик. В тот день, когда позвонил Митя, у нас с Юрой вечером было мероприятие, которое было запланировано очень давно, к которому мы готовились и должны были идти. Вдруг звонит Митя и в разговоре, как бы смеясь, говорит: "Слушай, старик, я еду в деревню, беру детей с собой. Ты представляешь, у меня столько вещей набралось, какие-то простыни завязаны, узлами все стоит, и я даже не представляю, как мы сядем в поезд, как поедем". А Юра говорит: "Одну секунду, Митя. А почему вы сядете в поезд? У меня же машина есть". Сухарев и говорит: "Но мне как-то неудобно тебя просить. Это же 500 км от Москвы". – "Да ты что? Через полчаса я у тебя", – говорит Юра. А я, значит, готовлюсь к мероприятию. Юра приходит и говорит: "Извини, друга надо отвезти на Валдай". Я сначала и не поняла, не уловила: "А через сколько ты будешь дома? – говорю. – Через час? Через два?" А он мне: "Думаю, что через двое суток".

Юре никогда нельзя было возражать. Вот это я поняла с самого начала, потому что конфликты все у нас получались только по той причине, что мне, как женщине, всегда хотелось, чтобы он со мной советовался, чтобы он спросил: "Нин, как ты считаешь..." А у него уже всегда все решено, все готово: "И ты, Нин, присоединяйся". Я пыталась свою точку зрения высказывать и, как правило, она была на десять порядков ниже, чем его. И поэтому я ему не возражала: "Конечно, Юра, конечно. Но очень жаль, мне придется идти одной". Он говорит: "Самое главное, что ты это увидишь. А со мной или одна, какое это имеет значение? Зато Мите до чего приятно. Мы сейчас все погрузим и двинемся в путь. Я его отвезу". И уехал. Понимаете, Юра – это Юра. Я не знаю, кто бы вот так все бросил. Может быть, и есть такие люди сейчас, просто я уже в другой возрастной категории нахожусь, и мне трудно судить. Конечно, есть.

"ШЕСТИДЕСЯТНИКИ"

В каждом столетии есть люди очень яркие. "Шестидесятники", к которым относился Визбор, оставили ярчайший след в двадцатом столетии. Сейчас иногда их ругают: "неприспособленные" к жизни, безответственные... Но надо понимать, что это не просто романтики или какие-то фантазеры, это люди, которые любили и ценили мир, людей, природу.

– Когда мы с Юрой ездили в байдарочный поход, невозможно представить, чтобы кто-то бросил в лесу бумажку или сигарету... Они все это воспринимали как катастрофу. Все за собой убирали, потому что это лес, это природа, это то, что человека должно спасти. Шестидесятники – это, конечно, особая каста людей. Они очень яркие, очень талантливые. Эти 1960-е – 70-е годы – что-то мощное было. Я каждый день проходила своеобразную школу жизни, когда люди собирались за столом, читали Булгакова абзацами, наизусть. Знали все шутки Остапа Бендера, Евтушенко читали – один кто-то называет строчку, все подхватывают. Сейчас это все исчезло. Сегодня ритм выбивает смысл. В этом ритме, я думаю, многое погибнет, пока смысл пробьется. А потом, наверное, опять придут свои "шестидесятники" – они уже будут как-то по другому называться – и опять мир станет на рельсы романтики и любви.

ВИЗБОР В ПАМЯТИ ЛЮДЕЙ

– В последнее время бардовская песня стала возрождаться. Не устаете от поклонников Визбора?

– Нет. Во-первых, они не надоедают. Поклонники Визбора – это очень серьезные люди, это профессура, врачи... В этом году у нас был концерт в Кремлевском дворце. Я не могу вам передать, как я нервничала. Мне казалось, что почти шесть тысяч людей собрать – очень трудно. Тем более я знаю, что некоторые из уважаемых мною людей не собирают залы. Думала, Визбора ждет такая же участь. Представляла, что в зале будут пустые места – я бы не хотела, чтобы это произошло при моей жизни. А когда я увидела, что зал переполнен и спрашивают билеты на выходе – у меня навернулись слезы. И кто сидел в зале, я смотрела. Много молодежи, что очень радует. Значит, уже устали от бессмысленности... Но большинство были люди среднего возраста и старшее поколение. Я понимаю, что они собирают деньги последние, но идут. Это как раз та аудитория, для кого я это делаю, это Юрины ровесники.

– Я знаю, что недавно у Вас был конфликт: обидели журналисты...

– Во-первых, пришли от одной газеты, а вышел материал в другой. Во-вторых, разговор был абсолютно нормальный. А потом появляется статья – целый разворот – с каким-то безумным названием на обложке: "Визбор ушел из жизни с проклятьем своих друзей". Я эту журналистку разыскала и говорю: "Что ж вы такое написали, я ведь вам этого не говорила". А она мне сказала: "Извините, мы брали материал в Интернете". Когда я вскоре увидела передачу, – и как вообще все искажают! – я поняла, что это такое безнравственное время сейчас. Самое главное, что та статья сильно столкнула меня с семьей Никитиных. Когда спросили, какие у Визбора были отношения с Никитиным, я сказала: "Все. На этом мы заканчиваем интервью. Мы сюда пришли поговорить о Визборе, а не на эту тему", – и после этой фразы пошла сплошная чушь. Даже не стоит об этом и говорить.

– Проект "Песни нашего века" появился довольно давно. Как вы относитесь к тому, что перепевают песни Визбора?

– Очень хорошо отношусь, потому что они прекрасно поют. Сейчас они хотят сделать диск песен Юрия Визбора. В прошлом году у нас что-то не заладилось. И хорошо, что не заладилось, потому что они сделали диск Виктора Берковского, а Витя вскоре умер, но они еще успели сделать диск. Так что я очень рада, что они записали Берковского.

– Что вы хотели бы пожелать нашим читателям?

– У меня пожелание такое. Сейчас очень многим трудно живется, я даже по себе вижу. Особенно людям, хуже... У которых есть сострадание – им совсем плохо. Я хочу им пожелать: ничего просто так в этой жизни не происходит, если даны нам такие трудности, то и вознаграждение за это будет обязательно. Самое главное – это не изменить себе самому, внутри себя, и не терять надежды на лучшее.

Юрий КОЧЕМИН

Фото из личного архива Нины Тихоновой-Визбор